Утро рабочего дня, окраина города, заброшенный деревянный барак с наспех заколоченными окнами, голые ветки кустов, что служат ненадёжной опорой покосившихся стен - пусто и уныло.
Огарок свечи я бросила в грязный снег под стеной аварийного дома, а сердце вытряхнула из газеты прямо на дорогу, потом развернулась, достала из кармана куртки несколько десятирублевых монет, бросила за спину, как и положено, правой рукой через левое плечо, прошептала:
- Оплачено...
- И что у нас тут оплачено? - раздался совсем рядом мужской голос.
Я даже вздрогнула от неожиданности. Они стояли в паре шагов от меня, два парня: один высокий и подтянутый, в кожаной косухе, другой пониже и коренастый, в синей куртке. Я была готова поклясться, что секунду назад их тут не было.
- Чего глазами хлопаешь, - темноволосый парень в синей куртке шагнул ко мне, кашлянул в кулак, - что оплачивала, спрашиваю?
- Ни-ничего. - я не понимала, что происходит и что они от меня хотят.
- Ничего? - низкий шагнул мне за спину, наклонился, а вновь выпрямившись, сунул мне под нос свиное сердце, - а это что?
- Сердце, - прошептала я.
- Я вижу, бл*дь, что сердце!
Этот низкий буквально орал мне в ухо, длинный пока стоял на месте, рассматривая меня с ног до головы. Под его расстёгнутой косухой виднелся чёрный вязаный свитер, ноги обтягивали темно-синие джинсы, заправленные в массивные гриндерсы, а темные вьющиеся волосы были убраны назад.
Рокер, что ли?
- Повторяю, что оплачивала?! - прорычал низкий, буравя меня тяжёлым взглядом карих глаз из-под густых темных бровей.
Я молчала, опасливо переводя взгляд с одного на другого.
Парень в косухе перестал меня разглядывать, уверенным шагом двинулся к бараку. Его длинные кудрявые волосы оказались собраны в низкий, немного ослабленный пучок. Рокер шагнул в грязный снег, присел у стены, поднял что-то, потом вернулся к нам.
- Да, походу, порчу оплачивала, ведь так, девушка?
У длинноволосого был приятный голос. Он развернул газету с огарком чёрной свечи.
Эти двое, что, решили надо мной приколоться?
- Поехали, - коренастый кашлянул, его пальцы уверенным жестом сотрудника полиции стиснули мой локоть.
- Всё, стоп! - взвизгнула я, вырвала руку из низкого захвата. - Никуда я с вами не поеду!
- Поедешь, куда ты денешься? - он снова попытался взять меня под руку, но я отшатнулась, не давая себя схватить.
- Ром, погоди, - длинноволосый, положил руку на плечо парню, прервав ещё одну попытку меня поймать, обратился ко мне, - как тебя зовут?
- Дина...
- Дина, ты знаешь о правилах?
- Каких правилах? - я на всякий случай отступила ещё на шаг.
Рокер усмехнулся:
- О том, что ведьмам на порчу нужно брать разрешение.
Какое, мать твою, разрешение?
Меня бросило в жар, на лбу выступила испарина, по телу пробежала мелкая дрожь.
- И ставить защиту от отката, если что-то пойдёт не так, - он шагнул ближе, хватая меня под локоть и не давая упасть.
Я задрала подбородок, хотела сказать, чтобы длинноволосый отпустил меня, но голова закружилась, заставляя беспомощно уткнуться носом в его черный свитер и отключиться.
В чувство меня привел неласковый хлопок по щеке.
- Ром, полегче, - достиг моего слуха голос длинноволосого.
- Я с ней цацкаться не буду, на руках таскать. Очухивайся, давай.
Меня тряхнули за плечи так, что зубы клацнули.
Чёрт!!!
Я открыла глаза и снова увидела этих двоих, а ещё - салон машины.
В голове вспыхнула паника, я дёрнулась, но ладонь длинного откинула меня обратно на спинку обтянутого темной тканью сиденья, заставляя вновь опуститься между ними.
- Сиди, мы ещё не приехали, - сказал спокойно, но твёрдо.
- Куда не приехали! И кто вы вообще?
- Инквизиция, слыхала о такой? - бросил тот, что был Ромой.
- Слушайте, хватит надо мной прикалываться...
- Над тобой никто не прикалывается, - второй по-прежнему говорил спокойно, - ты хотела навести порчу на человека, нарушила закон, мы везём тебя в офис для составления протокола.
Он вытащил из кармана косухи удостоверение, открыл: "Белянин Егор Матвеевич. Инквизиция. Оперативный отдел".
- Какая ещё , нахрен...
- Не выражайся, - жесткий взгляд серых глаз длинного заставил меня захлопнуть рот и окончательно растерять остатки самообладания.