- Чего тебе надо? - сказала грубо.
Играю с огнем.
- Четыре часа...
- И что?
- Я смотрю, тебе легче не стало. Впустишь?
- Иди в пень!
Я попыталась закрыть дверь, но парень подставил ногу. Как бы сильно я ни тянула ручку, этому ботинку было пофиг.
Сознание заполняла бессильная ярость.
Оставив бесполезные попытки закрыть дверь, я вскинула голову, столкнулась с пронзительным взглядом, прошипела:
- Убери свою ногу и оставь меня в покое!
Егор нахмурился, даже в тусклом освещении подъезда было заметно, как потемнели его глаза. Парень резким движением дёрнул дверь, распахивая её и заставляя меня шагнуть на лестничную площадку.
- Не смей на меня воздействовать! - прорычал инквизитор.
Место, где стояло клеймо, неприятно закололо. Он толкнул меня обратно в квартиру, зашёл сам, хлопнул дверью так, что я непроизвольно вздрогнула.
- Запомни, Рыжая, любое воздействие на инквизитора для тебя теперь - смертный приговор.
Я попятилась назад, тесный коридор моей маленькой квартиры заполнялся его мощной энергетикой, от напора которой можно было только сжиматься всем телом и скулить.
Зачем он это делает? Ему мало моей вчерашней пытки?
Егор отвёл взгляд, снимая ощущение этого подавляющего воздействия, опустил на пол небольшой чёрный рюкзак с изображением черепа, поднял мою куртку, накинул на крючок, рядом повесил свою косуху.
- Спала, не раздеваясь?
Он шагнул ко мне, бесцеремонно подхватил на руки, позволяя ещё ярче ощутить его пугающую мощь. Первые секунды я, замерев, смотрела инквизитору в глаза, инстинктивно вцепившись в его плечи.
Такой с лёгкостью "раздавит", если захочет или надёжной стеной отгородит от всего мира...
Опомнившись от странного наваждения, я разжала пальцы, уперлась ладонями в грудь парню:
- Пусти!
- Ванна у тебя где?
Он сделал вид, что не замечает моей попытки освободиться.
- Пусти, сейчас же!
- Успокойся!
И снова этот взгляд, заставляющий беспомощно сжаться.
Егор сам нашёл нужную дверь, в однокомнатной квартире это было не сложно, распахнул её, подтолкнув носком ботинка, локтем нажал выключатель, шагнул внутрь, усадил меня на стиральную машинку, что стояла в небольшом помещении совмещённой с санузлом ванной между раковиной и унитазом, отошёл. Я проследила за тем, как парень поворачивает вентиль с горячей водой, затыкает пробкой трубу моей старой чугунной ванны, достает из заднего кармана пакет с какой-то травой и высыпает её под струю.
- Примочку, как я понимаю, не снимала.
Он снова шагнул ко мне, положил ладонь на мой затылок, мягко заставил чуть наклониться, отодвинул ворот свитера, осторожно отлепил пластырь, отступил:
- Сама разденешься, или тоже помочь?
- Сама, - пробормотала я.
- Не больше десяти минут. Жду тебя на кухне.
Я слезла с машинки, кивнула, понимая, что сопротивляться и дальше не имеет никакого смысла.
Егор вышел, прикрыл дверь. Я поспешила задвинуть защёлку.
- Не буду я на твою девственность посягать, мойся спокойно, - донеслось из коридора.
Козел!
Ванна заполнялась, на поверхности воды плавали лепестки ромашки. Я повернулась к стиральной машине, бросила взгляд в зеркало, что висело над ней: волосы всклокочены, глаза опухшие, на левой щеке багровый след.
Красотка!
Сняв свитер, я повернулась к зеркалу спиной. Чуть ниже плеча, между косточкой лопатки и выпирающими из-за худобы позвонками на воспалённой коже было то самое клеймо, вытянутый, сантиметра на три, знак, изображающий руну хагалаз - древний кельтский символ, что означал Хаос и разрушения. Теперь летом платья с оголенной спиной не поносишь и про пляж можно забыть.
Уроды!
Я стянула остатки одежды, залезла в воду, положила затылок на край ванны, закрыла глаза.
Не зря главное правило Викканской магии гласило: "Делай все, что хочешь, только не вреди". Видимо, последователи этой традиции так завуалировано предупреждали об инквизиции, которая придет за тобой, заклеймит и заставит играть по своим правилам.
Глаза предательски защипало, я села, притянула к груди колени, до боли прикусила костяшку указательного пальца, чтобы заглушить рвущийся из горла всхлип.
Не смей показывать Егору, что ты прогнулась! Не смей, слышишь!
Сделав глубокий вдох, я зачерпнула воды, плеснула в лицо, смывая следы минутной слабости, протянула руку, поворачивая вентиль крана. В наступившей тишине из-за стены до меня доносилось шкворчание и шаги парня.
Единственно правильное решение сейчас - успокоиться и позволить судьбе проигрывать этот странный спектакль дальше.