- Ой, нет, - отпрянула девушка. - Я всех этих магий боюсь.
- И правильно, - согласилась баба Варя. - Только я что - молитву почитаю, да травку особую подложу, и человек как бы заново на тебя посмотрит, увидит, что в тебе есть хорошего. Коли не люба ты ему, так и не выйдет ничего. И вот еще - принеси мне его волос. Это я другие слова знаю. Покажет Антон всю свою подноготную, до корней. А ты уж сама решишь, нужен ли он тебе.
***
Соня еле дошла до офиса: она спотыкалась на каждом шагу, а сердце ухало в груди. В сумке у нее была ссобойка с приворотным пирожком, а в туфле, под левой пяткой, - заговоренный волосок. Днем раньше она незаметно сняла короткий русый волос с пиджака Антона, пока они вместе ехали в лифте. Антон стоял к ней спиной и, кажется, вообще не заметил Соню.
Во время обеденного перерыва Соня разогрела пирожки, отодвинула от себя подальше тот особенный, что предназначался Антону - помеченный еле заметным крестиком, и заварила чай. В офисную кухню вплыла Сандра.
- Миленькая блузочка, - обронила она. - Я вообще-то не сторонница распродаж. Но смотрится сносно.
Она отвернулась к холодильнику, а Соня с тоской посмотрела на Сандру. Было несправедливо, что одному человеку досталось все: и узкая как лента фигура, и зеленые лисьи глаза, и длинная шея, по которой от коротко стриженного затылка слетали вытатуированные звезды. Рядом с ней Соня чувствовала себя толстой неуклюжей коротышкой, с глупыми кудряшками, носом-картошкой, и вообще - деревней. Сандра работала переводчицей, и все в ней казалось Соне с налетом заграницы - стильная стрижка, лаки немыслимых оттенков, массивные сережки до самых плеч. Сандра достала с полки пластиковый контейнер, легко открыла его тонкими пальцами и поставила рядом с Сонькиными пирожками скромный салатик. Она выразительно посмотрела на гигантскую Сонину тарелку и поцокала языком.
- Добрый день, девушки, - в кухню вошел Антон, а следом за ним протиснулся директор. - Вкусно пахнет.
- Угощайся, - еле выдавила из себя Соня, она почувствовала, как кровь прилила к щекам, и спряталась за чашкой чая.
- Я только из суши-бара, - ответил Антон, наливая себе кофе.
- А вот я все эти суши-роллы не понимаю, - пробасил директор. - Так что угощусь, спасибо.
Соня оторвалась от чая и с ужасом увидела, как босс ловко подхватил пирожок с крестиком и откусил половину. Через мгновение и весь приворотный пирожок исчез в пасти директора. Шеф смахнул крошки с седых усов и довольно крякнул.
- Вкусно! - одобрил он. - Молодец, Соня! И готовишь хорошо, и работаешь стабильно. Продажи растут, клиенты довольны. Вот есть в тебе что-то располагающее... На дочку ты мою похожа... А знаешь что, - хлопнул он себя по пухлой ляжке, - поедешь со мной на выставку в Милан!
- Степан Сергеич! - Антон развернулся к шефу, - Как же так? Всегда я ездил...
- Ездил, да, а толку - чуть. Я решил - Софья поедет. Итальянцы блондинок любят, да еще таких аппетитных, - директор подмигнул опешившей Соне. - И Сандру возьмем, так что у нашего стенда не протолкнуться будет! - директор взял еще один пирожок с Сониной тарелки и вышел из кухни.
- Поздравляю, - буркнул Антон и вышел следом. Сандра уселась есть салатик, искоса поглядывая на ошарашенную Соню.
- Довольна? - спросила она, гоняя по тарелке салатный листик.
- Конечно, - кивнула Соня. - Это так неожиданно. Италия... Милан...
- Между прочим, я на эту поездку возлагала большие надежды! - выпалила Сандра.
- Так ты ведь тоже едешь, - не поняла Соня.
- Я-то еду, а Антон - нет. Мы с ним уже полгода вместе. И в этой поездке я думала его дожать, чтобы мы наконец съехались. А тут ты, со своими пирожками.
- Я не знала, - покраснела девушка.
- Да никто не знает, - пожала узкими плечами Сандра. - Я бы всем рассказала, может, хоть тогда эти курицы из бухгалтерии перестали бы на него вешаться. Но Антоша против. Говорит, на карьере может плохо сказаться. Хотя я думаю, не хочет обязательств, вот и все. А я бегаю за ним как лохушка.
- Но ты ведь такая... Это он должен за тобой бегать.
Сандра грустно вздохнула.
- Такая... Думаешь, легко быть красивой? Зависть, сплетни, подруг нет. Антон постоянно занят: то мотоциклы, то друзья, а у самого вечно майки в помаде. А я уже семью хочу. И работа достала - переводишь чужие слова, а сама вроде как и сказать ничего не можешь. Я ведь мечтала на журфак пойти, да отец не разрешил, иняз престижнее. А теперь так жалею, что послушалась, не мое это, не мое. И вот сижу на этой кухоньке и изливаю душу еще большей неудачнице, чем я.
Соня поперхнулась чаем. Она вдруг поняла, чей русый волосок сняла с пиджака Антона. Левая пятка невыносимо зачесалась.