Все познается в сравнении. Вот новый судья — безэмоциональный и суровый модификат, что наверняка не возьмет в расчет чью-то трепетную натуру. Для него куда важнее следовать букве регламента, о чем мне только что недвусмысленно напомнили.
— Полагаете, мое присутствие улучшило бы статистику?
Мужчина поморщился, реагируя на язвительный выпад. А я мысленно ругнулась, понимая, что опять веду себя непрофессионально. Почему с таким упорством рою себе могилу?
— Дело не в показателях. Просто… — Михал задумался, — порой полезно увидеть ситуацию с разных сторон. Не слишком ли бездушное отношение? Что если бы вам удалось повлиять на исход обращения? Это же чьи-то судьбы…
В самом деле… я пожала плечами, удивляясь подобной дотошности.
— Люди не приходят к брачным судьям, если они для себя уже все не решили. Это лишь вопрос бюрократии: надо соблюсти положенный протокол, наша задача зафиксировать изменения в данных. Кто не уверен — идут к брачным психологам.
Почему он не понимает настолько элементарные истины? Продолжая топтаться на месте, я всматривалась в выражение лица нового шефа. Идеального лица с точеными чертами — как и положено модификату. Но все портила его угрюмость… даже злость… в отголосках мимики… в глубине глаз. Неприятный тип, никакое совершенствование генов это не изменит!
— Не каждый может сразу понять, что совершает ошибку, — при всем очевидном несогласии спокойно возразил Михал.
И тут я заподозрила личную травму: возможно с ним жена развелась? Иначе с чего бы ему так цепляться к каждому обращению за разводом? Не жизни же мы обращающихся лишаем. Ну, разведутся — не конец света, со временем снова в брак с кем-то вступят, если пожелают. Чего из обыденности делать вселенскую проблему?
Но о таком, конечно, не спросишь. Особенно главного брачного судью.
— Отнесу заявки, — решила сменить тему, качнув стопочкой бумаг.
— Думаю, лучше будет пообедать? Потом отнесете. — Шеф с готовностью поддержал перемену, вызвав у меня внутренний вздох облегчения. — Раз мы единственные остались — пойдемте вдвоем? Заодно обсудим назначенные на вторую половину дня встречи? И, Марина… — Он дождался моего внимательного взгляда. — Отныне вам вменяется в обязанность присутствовать при разборе каждого дела главным судьей.
Аппетит сразу отбило: с появлением этого типа работы у меня прибавится по всем фронтам… вот теперь еще и про чужие семейные дрязги слушать обязали.
— Спасибо, я воздержусь, — не сдержавшись нахмурилась, — от обеда. Хочу быстрее с отчетом закончить…
— Нет, — модификат уставился на меня твердым взглядом. В исполнении его янтарных глаз это воспринималось немногим не как сканирование моего невезучего тельца. — Я настаиваю. Отчет, конечно, важная задача, но и маленькие радости жизни — а обед одна из них — никто не отменял. Давайте же! Не делайте из меня злого тирана, по чьей воле вы начнете падать в голодные обмороки к концу рабочего дня.
При последних словах едва не закашляла — Михал попал в яблочко, обоюдно мы не произвели друг на друга благоприятного впечатления. Именно тираном я его и восприняла. А он меня? Уж точно не сотрудником года!
Инстинкт самосохранения заставил проявить твердость: достаточно для первого дня неоднозначных моментов с новым боссом, не хватало еще подавиться, под этим холодным взглядом пытаясь что-нибудь проглотить.
— Простите…
Чуть разведя руками, нарочито демонстрируя бессилие, поспешно юркнула из помещения приемной. Не сбавляя темпа, промчалась по длинному коридору и зачем-то свернула на лестницу. Там в гулкой тишине, разбавленной моим тяжелым дыханием, привалилась спиной к стене.
В каком-то смысле это был побег. И модификат, наверняка, именно так и воспринял мое нежелание «идти на мировую». Отвергла оливковую ветвь — обед — очевидно предложенную Михалом. Почему? Верно, он сам понял, что утром перегнул палку, распекая меня за опоздание. Опять же, я реально опоздала — моя вина очевидна. Сама не могла понять зачем сбежала. Как глупо! Но в последние сутки на меня столько всего свалилось, что предохранитель сорвало — чувство опасности не покидало, в любом поступке «новеньких» мне виделось что-то двусмысленное…
С четверть часа простояв на месте, пялясь на нейтрально-бежевую краску стен, вслушиваясь в постепенно успокаивающееся сердце, я, наконец-то, решилась покинуть свое убежище. Лестницей редко кто пользуется, но мало ли… Перехватив заявки, дала себе мысленного пинка и направилась в направлении помещений, где обосновались младшие судьи. Иллюзия и обеденное время сделали свое дело — расспросами о новом начальстве меня не донимали. Единственная встреченная сотрудница, отметив жетон с маркером центрального судьи, оперативно приняла документы и заверила, что вся работа ведется в штатном режиме.