Вадим поморщился.
— Нет. Не слишком она достойна быть графиней. Меня не поймут. А на должность любовницы она не согласится, как я понял.
Вот так меня в грязь еще не опускали.
Улыбка мгновенно сошла с лица, захотелось уйти и заплакать. И я бы так и сделала, но злость взяла бразды правления намного раньше обиды. «Грязная, значит», — вертелось в голове, — «Не слишком чистая. Ну-ну, милый. Сейчас ты не только предложишь, но и умолять начнешь».
И на лицо была возвращена почти что приветливая и беззаботная улыбка.
Я никогда не была жестокой, но видят меня боги, как же в тот момент я была разъярена!
— Ваше пиво, — произнес какой-то подавальщик, сгружая наши большие пивные кружки и аккуратно расставляя их. Я расслабилась, не ощущая подвоха. Как оказалось, совершенно зря.
Стоило подавальщику отойти, как Вадим предложил выпить стоя, поздравляя почему-то нас с рождением дочери. Не видя смысла отказывать, я тоже поднялась.
В неверном свете свечи я увидела очертания знакомой мне руны.
Той самой, что я начертила своей рукой, помечая кружку с зельем.
— Нет, стой! — попыталась я его остановить, но Вадим уже присосался к пиву, делая огромные глотки.
— Что случилось? — спросил он, отставляя кружку.
К сожалению, я не нашла, что ответить, только устало опустилась на лавку, закрывая глаза руками.
Это конец!
Глава 4. Трудности отворота
Обрберг спал.
Стояли закрытыми торговые лавки. Ни в одном окошке ни одного дома нельзя было обнаружить даже самого крошечного огоньк. Ночь правила балом, хотя на горизонте уже появилась серая полоска, предвещая скорое наступление рассвета.
Конечно, из моего домика нельзя было увидеть положение дел в деревушке, но оно и понятно, что все спят. Разве что в публичном доме никто еще не тушил свечей. Зато я спокойно могла любоваться небом. Как хорошо, когда стол стоит напротив окна!
Ведьминская книга была открыта на главе «Отворотные зелья», но методы не радовали. Здесь находились и откровенно глупые рецепты, типа «отрежьте прядь волос и сожгите, приговаривая «любовь ушла — любовь пришла». Были и абсолютно идиотские, которые советовали «напоить привороженного своими естественными отходами». И сказать те же слова, да. Или пустить кровь.
К слову, к последнему варианту я всё больше склонялась. Мышцы спины уже болели, а в глазах рябило. Да и вообще устала очень. И хотелось сильно ругаться. На себя, за то, что не уследила, на подавальщика, давшего кружку не тому человеку, на Вадима — за то, что пьет и не смотрит, что пьёт. Странная логика, знаю, но какая есть.
А еще хотелось пустить этот чёртов талмуд в печь, чтобы не морочил мою головушку. И в который раз помянуть преподобного Гавриила, оставившего меня без бабушкиного наследства.
Настроение было подавленным. В какой-то момент я даже не выдержала и встала с лавки, раздумывая. Мысль, что называется, не шла. И если с приворотом меня «осенило» мгновенно, сразу же, как за Богданом закрылась дверь, да так, что я даже рецепт быстро нашла подходящий, не особо церемонясь, то с отворотом идей абсолютно никаких не было. И рецепта подходящего.
Для воздействия на чувства ведьме необходимо знать об объекте хоть что-то. О Богдане я знала довольно много: оборотень, лекарь из довольно богатой, я бы сказала, очень богатой семьи, ибо его фамилия предоставляла свои услуги самому королевскому дому. Кроме того, мне было известно, что мой возлюбленный вервольф просто умелец на все руки. Петь только не умеет и намеки не понимает, но разве это в жизни главное? Важно, чтобы человек, то есть оборотень, хорошим был. Любящим.
Ярополков Богдан Зореславович умел любить. Да и немудрено это, когда в семье есть младшие сестры, а у старших уже давно подрастают свои дети. Хочешь, не хочешь, а любить всё равно научишься, ведь дети — цветы жизни.
Угу, еще б в моем женском сердечке красовалась любовь к детям. Хотя роды Горяны что-то всколыхнули, не зря ведь в тот момент я описала это как нечто удивительное.
Что-то опять меня не в те дебри занесло. Я говорила о чувствах и объекте приворота или отворота.
О Вадиме я не знала ничего, кроме имени и отчества. Ну и титул вчера узнала. Надо же, граф, подумать только! А выше маркиза ничего и не дашь.
Рука непроизвольно потянулась к лицу и дотронулась до губ. Я слегка улыбнулась, но в следующее мгновение нахмурилась, вспоминая вчерашний поцелуй.
Поцелуй не с тем, кого я любила.