— Лада Вячеславовна, подумайте в последний раз. Я не могу долго не принимать вашего ответа.
— Нет! — Все же сорвалась на визг.
А Гавриил подошел к столу и вытащил с верхней полки кнут и склянку.
— Вы меня очень огорчили, ведьмочка. — Произнес он вкрадчиво, открывая бутылочку. — Я надеялся дать тебе шанс спасти свою жизнь, но ты не захотела. Мне очень жаль.
Я приподнялась на локте, стараясь не сильно трясти кружащейся головой.
— Но тогда вы точно не снимите проклятие, преподобный. — Единственная ведьма в комнате рассмеялась, но из-за этого меня едва не стошнило.
— О, ты ошибаешься. — Гавриил тоже рассмеялся и указал на склянку. — Узнаешь? Твоя, между прочим. Сваренное зелье для твоей дорогой подружки, Горяны. И любезно переданное ею для меня.
Я ничего не понимала. Конечно, мои зелья и снадобья качественные, но ведь это сварено для мужа Горяны. Как оно попало к Гавриилу? Собственно, именно этот вопрос я и задала.
— Неужели ты думаешь, что моя любимая младшая сестренка не поможет родному брату? — Преподобный вновь хрипло рассмеялся и… выпил все содержимое бутыли залпом. А после крепче сжал в руках крут и приблизился ко мне. В руке служителя сверкнул нож, разрезающий мое платье на спине.
— Ну, ведьмочка? Развлечемся?
И после этого состоялась знаменательная встреча моей спины с кнутом Гавриила.
Это было очень больно. Свистящий удар, оглушающий мою одурманенную голову и одновременно действующий отрезвляюще. А после на тело опустилась боль, такая сильная и режущая, что мне хотелось сильно орать, что я, в общем-то, и делала. Эта боль разрезала плечи, талию, от крика не хватало воздуха, я начала задыхаться.
После пятого удара я впала в беспамятство.
***
Однако беспамятство продлилось недолго. На мою голову вылили кувшин холодной воды, что действительно привело меня в чувство.
— Отнести её в камеру и запереть. Завтра обязательно повторим, — услышала я голос Гавриила. Такой скучающий, такой отвратительный.
Мое тело подхватили за руки и ноги, отнесли обратно в камеру, где и бросили на пол. Довольно жесткий, следует признать, до того твердый, что на минуту я опять потеряла свое сознание. Когда пришла в себя, приподнялась и огляделась. В миске для свиней меня уже ждала дождевая грязная вода. Хотя не удивлюсь, если она просто была набрана из лужи.
— Все для дорогой госпожи ведьмы, — пробормотала я, выдавливая из себя хоть какие-то слова.
Я доползла до миски и, зачерпнув водичку (больше действительно нечего было, а пить очень хотелось), глотнула. А после опустилась на пол и заснула беспокойным сном.
Глава 10. Веришь или не веришь?
Проснулась я еще ночью. От голода сводило живот. У меня болела спина, а еще сильно кружилась голова. В тюрьме оказалось очень холодно, я сильно замерзла. От бессилия и несправедливости хотелось плакать. Возможно, я даже сделала это: к сожалению, сознание часто и надолго меня покидало. Удержать его оказалось очень сложно. Я пробовала вставать на ноги, чтобы перебраться на солому, но меня тут же начинало тошнить, а голова кружилась, словно юла, я падала. Это было ужасно.
На исходе этого отвратительного дня в камеру проскользнуло белое пятно. Сначала я подумала, что призрак. В принципе, это было бы логично: я чувствовала себя настолько плохо, что уже давно задумывалась о старой доброй тетушке Алинке — богине смерти. Страха, если честно, не было. Я просто готовилась покинуть этот мир, чтобы соединиться на Грани со своими родными.
Но все оказалось намного проще — кошка. Моя маленькая умная Мурка.
Она ткнулась мне в шею своим мокрым носом, толкая. Словно говорила: «не лежи на холодном, на соломе чуть теплее! Передвинься, хозяюшка, ну же!». И я ползла. Медленно, стараясь не делать лишних движений, чтобы не стало опять плохо. Пока наконец не добралась.
Не скажу, что мне сразу стало теплее, но пол уже не казался твердым. Напротив, в затуманенной голове даже мелькнула мысль, что никакая пуховая перина не сравнится с мягкостью соломы в этой проклятой тюремной камере. И на минуту я даже позволила себе представить, как летом сбегу из душного дома к озеру, натаскав туда соломы…
Мечты разбились о реальность, как в ветреную погоду волны о песчаный берег на том самом озере, о котором только что мечтала.