-- А я жил с вашей Кристой. Я уже был в аду, - сердито ответил мужчина. - Вы не давали мне уйти, а когда ушел, начались угрозы...
И вдруг Михаил подумал, что не надо вспоминать про Любу, не надо её светлое имя ставить рядом с этими чистокровными Облонскими. Кровь у них, может, и чистая, только змеиная. Может, со смертью старого князя все изменится? И у Михаила появляется хорошая возможность исчезнуть, и не одному, а с Любой. Денег у Кристы и её папочки больше нет, разыскивать не на что будет. А что, хорошая мысль. Друг давно звал его к себе в Архангельск. Уехать туда и Любу с собой забрать.
И мужчина, ободренный этими мыслями, решил пока не привлекать к себе внимание и помочь тестю. Михаил не стал брать свою машину, она так и стояла в гараже Любы, тесть за ним заехал на своем джипе, и оба они отправились в загородный дом Облонских, или гадюшник, так называл это место Годеонов.
Всю жизнь Снежена жила с отцом. Тесть последние годы был прикован к постели, и дочь за ним ухаживала. Родиону порой казалось, что они и не жили с женой вместе ни дня. Даже в медовый месяц Снежена отказалась покинуть папочку. Годеонов, что скрывать, женился на деньгах, когда Гера его припугнул. Ему совсем не нравилась будущая жена, бесцветная плоская Снежена. Она ничем не интересовалась, кроме своей родословной, все дни рвалась быть со своим отцом, только Эдуард шарахался от неё, как черт от ладана. Годеонов в то время был подающим большие надежды сотрудником фирмы "Империя", но, к сожалению, неопытным. Из-за его ошибки фирма понесла огромные убытки. Гера еле выплыл тогда. И когда он вместо того, чтобы закатать в асфальт провинившегося работника, предложил ему брак с собственной сестрой, Годеонов с облегчением согласился. Так Снежене купили мужа. Точно также поступил спустя многие годы Гера с Михаилом, купив его для Кристы. Снежена была холодна в постели. И постель-то она разделила с Годеоновым от силы раза три за всю жизнь. Потом жена объявила, что беременна, и Годеонов был отлучен от её постели и от дома тоже. Кристина родилась недоношенной, семимесячной, слабенькой. Родиону Прокопьевичу сообщили об этом спустя три месяца. Скрывали и тот факт, что жена сразу после родов попала в психиатрическую лечебницу, что в день рождения Кристины оборвалась жизнь её бабки, жены Эдуарда - Ингрид.
Еще удивительно, как Снежена выносила такой срок с её полусумасшедшей матерью Ингрид, которая два раза пыталась столкнуть беременную дочь с высокого крыльца. Годеонов вспомнил свою тещу. Она была не такая бесцветная, как Снежена, как Кристина. У неё был приятный цвет лица, рыжеватые волосы и какой-то странный взгляд, будто она знает нечто ужасное, постыдное, такое, про что и подумать страшно, и это давит ей на душу, не дает спокойно жить. Больше всего Ингрид ненавидела свою дочь, начинала трястись, кричать при ней, называть шлюхой, порождением ада, при виде мужа на её лице появлялось выражение вопросительной брезгливости. За всем порядком в доме и его обитателями следила экономка лет тридцати, крупная, здоровая, высокая, широкая в кости, физически сильная, но очень приятная на внешность женщина. Степанида, кажется, так её звали. Эту женщину в те дни слушались все в доме. Ингрид затихала при ней, Снежена откровенно боялась, неразговорчивый Герасим успокаивался при негромком грудном голосе большой женщины, по-своему любил Степаниду Эдуард. Именно Степанида приставила к Ингрид свою то ли родственницу, то ли подругу, высокую, интересную Ольгу, хладнокровную расчетливую женщину, которая неотлучно находилась при хозяйке. Годеонов пару раз говорил со своей тещей, она ему не показалась безумной, как утверждала Снежена, называя мать завистливой сумасшедшей дурой. Просто Ингрид была чем-то поражена до глубины души и страшно напугана. И этот испуг жил в ней постоянно. Родион Прокопьевич понял только одно: Снежена и Ингрид ненавидели друг друга, и дело было в мужчине, которого они не поделили.
-- Вот что злит Ингрид, - думал тогда Годеонов, - вот почему она так реагирует при виде дочери.
А дочь презирала мамочку и безумно любила отца. И над всем этим хаосом царило два короля: красавец князь Эдуард Облонский и мрачный длиннорукий Герасим, истинный властелин судеб этого дома. В тот день, когда родилась Кристина, Ингрид покончила с собой. Она перед этим жаловалась на бессонницу. Ольга выдавала ей строго по таблетке на ночь, хозяйка спала после них, как младенец. Полубезумная Ингрид обвела всех вокруг пальца. Она не глотала таблетки, выданных Ольгой, она их собирала. И проглотила все кучей в тот день, когда родилась её внучка.
Ингрид была спокойна в этот день, улыбалась умиротворенно, даже зашла поговорить с мужем. Степанида, которая, как громоотвод, улаживала все раздоры в этом доме, поспешила туда. Она услышала последние слова Ингрид, сказанные Эдуарду: "Живи, старый грешник, расти свое исчадие ада. Ты заслужил это. А я не буду, я ухожу". Никто не придал значения этим словам. А Ингрид, получив очередную таблетку от Ольги, спокойно легла в постель, дождалась ухода горничной, достала припрятанные лекарства, проглотила их, написала несколько слов в альбоме. Разум её стал путаться, женщина уснула и не проснулась. Гера замял эту историю, сжег предсмертную записку, хоть Ингрид была и его матерью. Ингрид незаметно похоронили, даже не позвали на похороны её второго сына Степана, что жил далеко от П-ва в А-ке. Эдуард после смерти жены предложил Герасиму жить отдельно, тот отказался. Сказал, что не сможет жить без сестры. Всем в доме была известна его привязанность к Снежене.
Вскоре после этих событий исчезла из дома и интересная горничная Ингрид - Ольга, рассчиталась и ушла Степанида. Герасим не хотел её отпускать. Но развопился князь Облонский, приказывая уволить экономку. Все это поняли по-своему: Степанида была огромная женщина, на полголовы выше Эдуарда и в два раза шире. Относилась к нему по-матерински, жалела. "Наверно, - решил Гера, - Эдька не смог Степаниду затащить в свою постель. Не справился с Геркулесом. Вот и требует смены".
Жене Годеонова роды дались нелегко. Она рожала тяжело и долго. После начались осложнения - послеродовая шизофрения. Снежена тогда первый раз попала в лечебницу. Через несколько недель успокоившаяся женщина вернулась в дом отца. Она презирала своего мужа, считала его мужланом, недостойным её, Снежены Облонской, отказалась жить с ним в одном доме. К тому времени Годеонов уже стал незаменимым человеком в "Империи" тестя. Гера, бизнесмен от Бога, учил его всему. Тесть, глядя на получившийся результат, принял своеобразное решение. Делами "Империи" будет заниматься Годеонов. При этом он дал свободу зятю - живи, где и с кем хочешь, но официально развода никогда не будет, в глазах людей ты муж Снежены Облонской. Гера поддержал это решение. А деньги Годеонов солидные получал от Облонских. Родион Прокопьевич и согласился. Нет рядом нелюбимой жены, пусть будет любовниц куча... Вот только счастья тоже не было....
Кристину Родион всегда считал своей дочерью, до дня автокатастрофы. Он пытался полюбить её. Но девочка сильно напоминала свою мать, такая же белесая, бесцветная, также презрительно фыркала по поводу плебеев. И это отталкивало отца от неё. Да и не давали ребенка долго ему. До семи лет он видел девочку от силы раз десять. Когда Кристе исполнилось семь лет, у Снежены был рецидив болезни. Она пыталась убить Эдуарда. До сих пор Годеонов не знает, что произошло в те дни. Когда он приехал, Снежена уже была связана Герасимом, и она истошно визжала:
-- Папочка, ты только мой! Ты мой и Кристы! Где Криста? Приведите сюда нашу девочку! Гера, отпусти меня! Развяжи! Папа, ты должен забоится о чистоте нашей дворянской крови! Прикажи Гере не вмешиваться. Папа! Ты мой! Слышишь, Гераська! Папа мой! Пусти меня к нему! Развяжи меня немедленно! Я должна быть с папой!