-- Подожди немного.
Люба поспешила в спальню. Вышла назад с маленькой улыбающейся девочкой на руках.
-- Вот, Кеша, смысл моей жизни. Это моя дочь Анна. Это мое счастье! Мне ничего больше не надо! И ты мне не нужен!
Нюся перестала улыбаться и настороженно смотрела на незнакомого человека.
-- Да, ты всегда хотела ребенка, - задумчиво проронил Иннокентий. Он помолчал, а потом предложил: - Ну, если ты так хочешь детей, рожай. Я не против. Но только немного погодя и от меня.
-- Не поняла, - женщина подняла вверх красивые полукружья бровей, в душе росло тревожное чувство, янтарные глаза потемнели.
-- Ты опять станешь моей женой, мы зарегистрируем наш брак, и ты родишь хоть целую кучу. Я не буду возражать. А этого ребенка надо будет отдать куда-нибудь. Я подберу или хороший детдом, нет, лучше семью, чтобы ты не беспокоилась, девочке там будет хорошо, - говорил Иннокентий. - Потом, спустя время, мы сможем удочерить твою девочку, забрать обратно.
-- Что? - из горла женщины вылетело несвязное хрипение. - Что? Ты соображаешь, что говоришь?
Она отнесла девочку назад в кроватку, дала ей соску.
-- Посиди, мой зайчик. Не бойся ничего. Я никогда и никому тебя не отдам. Мама сейчас прогонит из нашего дома этого злого дядьку.
Люба плотно прикрыла дверь в спальню. Кешка не ожидал такого бешенства от своей спокойной покладистой жены. Люба была похожа на разъяренную волчицу. Сначала в него без всяких предисловий и предупреждений полетела китайская напольная ваза, большая, дорогая, Кешка сам её покупал когда-то, она стояла рядом с дверью спальни. Мужчина с трудом поймал её. Люба схватила стоящий на окне горшок с хризантемами, тоже запустила в бывшего мужа. Горшок удачно приземлился на дорогой светлый костюм мужчины.
-- Ты чего, совсем сошла с ума! - заорал, отпрыгивая в сторону, Иннокентий. - Больно же!
-- Мою, значит, девочку в детдом, в чужие люди хочешь отдать. Ах ты, покойничек, сейчас тебя в самом деле придется хоронить, - кричала Люба. - Уматывайся отсюда, близко не подходи к моему дому, если хочешь быть живым и здоровым. Я тебя самолично своими руками убью, прямо сейчас и убью... Вот только найду чем!
Кешка спешно отступал к двери, загораживаясь руками, уворачиваясь от летящих в него предметов. Под конец Любе попалась в коридоре швабра, женщина протирала пыльный пол, когда пришел Иннокентий, и на мужчину обрушился шквал ударов. Под глазом Кешки вздулся лиловый синяк, светлый костюм был испачкан землей из горшка.
-- Ненормальная, - крикнул бывший муж, выскакивая из квартиры. - Психопатка!
Вслед ему полетела обувь из прихожей. С подбитым глазом Иннокентий выскочил на улицу, садился в такси, что-то бурча под нос. А Люба, закрыв дверь, плакала вместе с испугавшейся девочкой, прижимая её к себе. Потом схватила телефон:
-- Лиза! Лиза! Я приеду к вам! Прямо сейчас! Можно? Я вызову такси. Я боюсь, - она разрыдалась. - Я не хочу оставаться одна!
-- Я сейчас тебя сама заберу, - донесся голос Лизы, она умела не задавать лишних вопросов. - Сиди дома, не открывай никому, мы приедем с Родей. Он недавно звонил, уже подъезжает к Соткино. Мы сразу за тобой. Говорила тебе, давай сразу заберу. Ладно, потом все расскажешь. Еду. Родя уже сигналит под окнами.
Голос Лизы подействовал успокаивающе. Минут через двадцать к дому подъехала машина. За рулем был сам Годеонов. Лиза вышла из машины и пошла в подъезд. Через пять минут из подъезда вышла Люба с Лизой и ребенком. Женщина все еще всхлипывала. Лиза несла улыбающуюся девочку.
-- Что случилось? - спросил Родион Прокопьевич. - С Нюсенькой нашей все в порядке?
-- Родя, может, после поговорим, - предложила Лиза.
-- Конечно, конечно, - поспешил согласиться Родион Прокопьевич. - Дайте лучше мне мою Нюсеньку. Я уже соскучился. Дедушка скучает без своей внучки.
Годеонов, как всегда, заулыбался при виде девочки. Он всей душой был привязан к малышке. Нюся тоже тянула к нему ручки. Она очень любила деда. Люба, хоть и всхлипывала до сих пор, но не могла удержаться от улыбки, видя, как дед с внучкой целуются. Это был обязательный ритуал. Родион Прокопьевич, держа на руках малышку, выпячивал губы и обиженно говорил:
-- Кто пожалеет дедушку, кто его поцелует?
И чмокал губами. Девочка тут же обхватывала его шею ручонками и прижималась своими пухлыми губками к щеке немолодого уже Годеонова. Так она целовала дедушку. У Годеонова на лице расплывалось глуповато-самодовольное выражение.
-- Говори, что случилось, - расцеловавшись с внучкой, сказал он.
Люба рассказала о появлении Иннокентия. Об его диком предложении отдать Нюсю.
-- Кешка это серьезно говорил, - всхлипнула опять под конец Любаша.
-- Он совсем чокнутый, - сердито подвела итог Лиза. - Идиот, как все родственники Облонских.
-- Не чокнутый он и не идиот, - ответил Годеонов, - расчетливый гад. Ты Люба ему сейчас нужна в качестве незамужней женщины, без детей. Только на этих условиях ты будешь наследницей старого Эдуарда Облонского.
-- Что? - Люба перестала даже всхлипывать. - Почему я?
-- Ты - дочь Эдуарда Облонского.
Люба словно подавилась воздухом:
-- Это невозможно, Родион Прокопьевич, - наконец тихо сказала она. - Я знала своего отца.
-- Андрей Кубиков дал тебе свое отчество и фамилию. Твой биологический отец - Эдуард Облонский. Твоя мать до твоего рождения работала в доме Облонских?
-- Я не знаю точно. Может, и работала.
-- Я знаю. Она была горничной покойной жены Эдуарда, Ингрид, и любовницей старого Облонского. Ты, Люба, кстати, очень похожа на княгиню Ольгу, прародительницу рода Облонских. Я помню этот портрет, он всегда висел в кабинете Эдуарда, его как-то пыталась сжечь Снежена во время обострения своей болезни, а Эдуард восстановил его. Не знаю, куда только дел. Может, так и висит там. Я не был в этом доме после катастрофы.
-- Ну даже если и так? При чем тут моя малышка? Нюся кому помешала?
-- Старый Эдуард завещал все свое состояние своим трем дочерям. Но поставил одно условие: дочь должна быть одинокой на момент его смерти, не иметь детей. Старый маразматик любил играть человеческими жизнями, подчинять себе.
-- Ну и слава Богу, - вздохнула Люба. - У меня есть дочь. Я не подхожу на роль наследницы. Я не отдам свою девочку никому.
-- Мы не отдадим, - поправила Лиза, целуя ручку девочки, которая до сих пор сидела на руках деда.
-- Ты понимаешь теперь, для чего Кешке надо было умереть в свое время. Чтобы ты стала вдовой и получила наследство, - продолжал говорить Родион Прокопьевич. - Тогда Эдуард чуть первый раз не сыграл в ящик. У него был сердечный приступ, думали инфаркт, но он выкарабкался. Кешка тогда срочно и помер, когда Эдуард висел между жизнью и смертью.
-- Мог бы просто развестись, - Люба взяла дочь на руки.
Годеонов тронул машину.
-- Нет, Эдуард и это предусмотрел. Наследница могла быть или вдовой, или незамужней. Я слышал это от Геры. А что на самом деле написано в завещании, не знаю. А денег у Эдуарда очень много! Формально вся "Империя" его.
-- Но Кешка просчитался, - сказала Лиза, в душе желая одного, чтобы Люба и Михаил сошлись. - У нас есть Нюся.
Лиза, узнав о возвращении Михаила, весь день ждала его, бросалась к окну на каждый шум. Мишка все не появился. Терпеливой, всепрощающей Лизе становилось больно и обидно. Неужели, неблагодарный, пошел в свою мать, в Зою?
Годеонов тронул машину.
-- Вот что Люба, - сказал он решительно. - Пока не огласят завещание, никуда из дома не будешь уходить. Никаких дальних прогулок по лесу с Лизой, и на речку не ходи. И в квартиру я тебя больше не пущу. И даже к Вере! Можно только по деревне, недалеко от дома. Я понимаю, ты ждешь Михаила, чего доброго, решишь жить у себя. А я не разрешаю! Пойми правильно. Я тоже волнуюсь и переживаю за тебя и нашу девочку.
-- А Миша? - вопросительно глянула женщина.
-- А Мишка.... Любит, значит, и у нас тебя найдет! И согласись: безопасность Нюси важнее всего. И, в конце концов, я скучаю, когда Нюси нет дома.
--
Вот с этого бы и начинал, - засмеялась Лиза.
Испуганная Люба согласилась без возражений.
Ночь почти всю Люба пролежала без сна. Михаил так и не появился. Днем она прогнала и Кешку, и Мишку. Кешку даже дважды. С ним она никогда больше не будет встречаться. Ненависть к бывшему мужу поднималась волной. Не проходила и обида на Михаила. Он не пришел. Что же это такое? Один прячется, другой в непонятные игры играет. А она хочет обычного человеческого счастья, хочет, чтобы у девочки отец был, а у неё муж. И все же Люба, как и Лиза, ждала Михаила. Готовилась сказать ему, что скучала, что не хватало его, что у них есть Нюся. А Мишка не появлялся.