-- А куда Нюсю? - спросил Годеонов. - Нельзя брать девочку туда, нельзя.
-- Ни за что! - поддержал Михаил.
Нюсю решено было подбросить Веронике.
Слава Богу, никто не обокрал дом за эти годы. Да и кто туда полезет! Об этом доме всегда шла дурная слава. Сколько раз слышали соседи вой Снежены, переживающей очередное обострение болезни, сколько раз видели мрачного, похожего на обезьяну Герасима и подъезжающую психиатрическую помощь.
Лиза совершила обряд очищения дома Облонских. Она первой смело и решительно зашла в дом, зажгла свечу, та моментально начала коптить черным. Женщина зашептала слова древнего заговора, изгоняя черную ауру дома. Ей даже показалось, что дом проснулся от кошмара, царившего в нем, облегченно вздохнул, стал светлее. Она распахнула все окна и двери, чтобы выветрился затхлый запах, а вместе с ним исчезло и воспоминание об Облонских. А потом приехавший батюшка прочитал молитвы, окропил святой водой комнаты, повесил небольшие иконки. Закончив работу, священник спросил, куда делись прежние хозяева дома. Услышав об их страшной гибели, перекрестился, прошептал слова молитвы, поинтересовался, были ли отпеты погибшие хозяева дома.
-- Не знаю, - растерялась Лиза. - Родя болел в это время, я не помню, чтобы мы заказывали службу. Если только Иза.
-- Нет, - ответил Годеонов, - я не делал этого. А Иза, сама знаешь, безбожница. Не отпели ни Кристину, ни Снежену, ни Герасима, только старого Эдуарда. И ладно. Пусть их черные души не знают покоя.
Священник укоризненно покачал головой.
-- Нехорошо. Не по-божески это. Не надо так делать.
-- Давай, Родя, закажем отпевание, - попросила Лиза. - Облонские ведь тоже несчастные были, больные люди. И не по своей воле они ушли из этой жизни.
Годеонов не мог отказать своей царице. Лиза тут же договорилась с батюшкой, тот обещал отпеть всех троих.
Священник уехал. Только после этого Михаил разрешил Любе зайти в дом. Да, красивый, богатый был дом. Много дорогих вещей. Их собирал Гера. Он понимал толк в красоте и умел вкладывать с пользой деньги. В последнюю очередь все вместе зашли в кабинет Эдуарда. На стене все увидели огромный портрет красивой рыжеволосой женщины в старинных одеждах. Но это был не старый портрет, а искусственно состаренный. Люба, в самом деле, очень походила на женщину с портрета.
-- Симонов, - прочитала фамилию автора Люба. - Симонов Алексей. Я вспомнила. Это же известный в-жский художник. Помнишь, Миша, мы были студентами, а его картины уже выставлялись в в-жском музее. Только он все больше в стиле фэнтези писал.
-- Это твоя мать, Ольга её звали, - сказал Родион Прокопьевич. - Она работала здесь. Это с неё писали портрет княгини Ольги. Да, художник Симонов. Тот самый. Ты правильно вспомнила. Он много лет назад приезжал в наш город из З-жья. Эдуард за большие деньги заказал ему этот портрет. В настоящее время это очень дорогая картина... полотна Симонова пользуются спросом. Он один из лучших художников современности.
Люба молчала. Потом решилась и сказала:
-- Но на портрете не мама, это моя тетя. Я точно это знаю. У моих родителей был точно такой же портрет, только маленький. Папа всегда говорил, что на нем изображена моя родная тетя. И я, в самом деле, похожа на неё. Мама с годами тоже стала походить на этот портрет. А в юности она была другая, светловолосая, голубоглазая. Это потом она стала красить волосы в рыжий цвет, сменила прическу. У меня есть её фото, когда она была молодой. Я вам потом покажу.
Что-то не сходилось в кроссворде. Годеонов точно знал, что на портрете Ольга Кубикова, она же мать Любы. Ольга и Андрей Кубиков работали одновременно в этом доме. И Ольга была беременной, когда ушла после смерти Ингрид. Но почему тогда с такой уверенностью говорит Люба, что это не её мать? Эту загадку надо было решить. Что еще придумали старый князь со своим желанием лишить Облонских всех денег или Гера в своем стремлении вернуть деньги Пикуновым, то есть Кешке. А Михаил был откровенно рад.
Этим же вечером юристы позвонили и сообщили Годеонову, что разыскали всех людей, упомянутых в завещании, в том числе и внебрачную дочь Облонского. Чтение завещания было назначено через неделю. Позвали туда и Любу, и Михаила, и даже Лизу.
Страшный грех Эдуарда Облонского
.
Чтение завещания покойного Эдуарда Облонского состоялось через неделю. Адвокаты разыскали всех. Иннокентий Пикунов прибыл первым в юридическую контору, где сегодня должны были огласить завещание. Ему уже и не хотелось сюда ехать, так как Любка автоматически вылетала из числа наследников, и все из-за какой-то слюнявой девчонки. Иннокентий больше не решался встречаться и говорить с Любой. В самом деле, разыскавший его Годеонов недвусмысленно пригрозил, если Кешка еще раз сунется к Любе или коснется даже в мыслях маленькой Нюси, он применит против него методы его дядюшки Герасима. "Будем тебя по частям собирать, как того мужичка, что похоронили вместо тебя". Годеонов был настолько зол, что Кешка струсил. Черт с этими капиталами. Проживет. Не беден он. И все же! Лишиться таких денег! Интересно, кто же папаша девчонки? Вот покусает локти, когда такие деньги проплывут мимо. Хорошо бы это был Мишка. Интересно, как он после этого будет орать: "Моя Любка! Моя!"
Иннокентий сидел и под влиянием этих мыслей мрачно смотрел на прибывающих людей. Появились самые неожиданные личности. Зачем покойный Эдуард собрал их здесь, было непонятно. Иннокентий увидел Годеонова, Мишку, Любу. Это понятно: Годеонов - зять князя, Мишка - зять то ли Годеонова, то ли старого Облонского, Любка - дочь Эдуарда. А зачем здесь вторая жена Родиона? Какую милую женщину Родион себе отхватил. Не чета тощей Снежене с её бесцветной внешностью. А что за толстая, просто огромная приехала женщина с такой же крупной, но пока не толстой, приятной молодой женщиной с добрым взглядом серых глаз, настоящей русской красавицей. Она очень понравилась Пикунову и кого-то напомнила или где-то видел её. Никак не мог вспомнить.
Кешка ждал чтения завещания без особого интереса. Планы покойного Геры дали сбой. Столько лет потрачено и впустую. И деньги Иннокентий не получит, и Любку потерял навсегда. Придется искать новую жену. А жаль. С Любой было хорошо, удобно. Этот поганец Эдуард в очередной раз всю жизнь Пикуновым исковеркал.
Мысли Иннокентия улетели в далекое прошлое, известное ему со слов а-ских деда и бабушки и родного дядьки - Герасима.
Между урожденными Пикуновыми и Облонскими не было кровной связи до брака Ингрид и Эдуарда. Никогда. А сейчас все перепуталось. Ингрид приходилась родной бабкой Иннокентию, Эдуард был неродным дедом. И, несмотря на это Кешке надо было заключить брак с внебрачной дочерью Эдуарда, чтобы вернуть деньги законным владельцам. А во всем виновата бабка, покойная Ингрид, жена Эдуарда. С неё все и началось, с красивой неуравновешенной девицы, рано оставшейся вдовой.
Ингрид, девическая фамилия которой была Облонская, светловолосая эмоциональная девица, с неустойчивой психикой и богатой фантазией, интересная и красивая, когда-то совсем молоденькой вышла замуж за очень богатого и старого Пикунова, родила ему сыновей Герасима и Степана. Муж Ингрид, Пикунов Геннадий, сыновьями гордился, молодую жену баловал, но недолго прожил. Скончался от излишеств - любил поесть и выпить, и годы брали свое. Вдова огорчалась недолго. Ингрид не умела думать и принимать решения, она жила одним днем, доверяла чувствам, руководствовалась своими желаниями, которые исполнял сначала отец, потом муж. А тут мужа не стало. Но зато ей досталось огромное наследство от Геннадия. Правда, пришлось поделить на две неровные части: большая отошла Ингрид и сыновьям, меньшая - живым еще родителям Геннадия. Когда Гере, старшему сыну исполнилось десять лет, Ингрид вновь вышла замуж за дальнего своего родственника - Облонского Эдуарда, который был моложе её на много лет.
Белокурый Эдуард был высок, необычайно красив и темпераментен. Женщины на него просто вешались. А он был занят поисками богатой жены. И нашел, что искал. Случайно. Когда приехал в родные места своих предков - в А-к.