— Навсегда, — шепотом повторила за ним Грейс, прикасаясь к его щеке и ощущая ладонью влагу, которая выдавала силу его чувств.
— Возможно, я и думал, что любить тебя — это мука, — срывающимся голосом продолжал Кен. — Но теперь я понимаю, что настоящей мукой было бы потерять тебя. Знаешь ли ты, каково это — видеть тебя в моей постели, чувствовать твои прикосновения, твою любовь? — простонал он. — Показать тебе?
Разве мама не предупреждала ее, что играть с огнем опасно? Впрочем, какая ей сейчас была разница?
— Покажи! — с готовностью согласилась Грейс.
Она слышала мужественность в его голосе, равно как чувствовала ее своим телом.
— Хорошо.
Они занимались любовью медленно и нежно, осознавая свою роль будущих родителей и благоговея перед ней. А затем неистово и страстно — утверждая свое право быть любовниками.
Они занимались любовью всеми способами, которые снились Грейс в самых смелых снах, ~ и теми, которые ей даже не снились.
А затем, когда уже начало рассветать, когда Кен уже тысячи и тысячи раз повторил, как он любит ее, как любит их обоих, и настоял на том, чтобы Грейс сказала, что испытывает к нему такие же чувства, она спросила:
— Объясни мне, что происходит… Как?.. — Она замолчала и ошеломленно покачала головой. — Такое впечатление, будто появилась фея, взмахнула волшебной палочкой, и…
— Это не фея, — сокрушенно вздохнул он. — Это моя мама!
— Что?!
Грейс села в постели, потянув за собой покрывало, и замолчала, потрясенная великолепием открывшегося обнаженного тела Кена. Издав вздох удовольствия, она лениво провела пальцами, поддразнивая, по тому, что доставило ей столько наслаждения, и с изумлением увидела неожиданно бурную реакцию его тела на свое прикосновение.
— Не начинай, — со смехом предупредил ее Кен, — если не намерена продолжать.
Быстро убрав руку, Грейс потребовала:
— Я хочу знать, что происходит.
Кен вздохнул с шутливым разочарованием.
— Моя мать прилетела из Швейцарии, чтобы повидаться со мной. Она услышала о нашей помолвке от моей новой секретарши. И нет ничего противоественного в том — учитывая сущность всех матерей, — что она захотела познакомиться с моей невестой — девушкой, появившейся благодаря молитвам ее и деревенской колдуньи, к чьим услугам она обратилась, чтобы сделать меня счастливым. Нет, не задавай вопросов, пока еще рано, — покачав головой, остановил он собравшуюся было заговорить Грейс. — Мама хотела все узнать о тебе, и я, естественно, удовлетворил ее желание… до определенной степени, конечно. Я сказал, что по уши влюблен в тебя, — признался Кен и посерьезневшим голосом продолжил: — И сказал также, что ты не отвечаешь на мои чувства. Как тебе известно, я собирался поехать в Огасту по делам, поэтому предложил ей составить мне компанию, но мать отказалась. Она заявила, что лучше побудет здесь до дня своего возвращения в Швейцарию. Зная ее, я заставил мать пообещать, что она ни при каких обстоятельствах не будет пытаться искать тебя. И она мне это пообещала, но, как теперь говорит, вмешалась судьба. Судя по ее словам, она отправилась на прогулку и увидела несчастную молодую женщину. Естественно, она захотела ей помочь, поэтому присела рядом, и…
— Так это была твоя мать? — прервала его Грейс. Теперь она начинала понимать! — Мне показалось, что в ней есть что-то знакомое, — призналась она. — Но я никак не могла уловить что. — Ммм… — Грейс с любовью улыбнулась Кену, который поцеловал ее с медленной дотошностью. — Ммм… — повторила она. — Продолжай.
— Что? — поддразнил ее Кен. — Поцелуи или объяснения?
— И то, и другое! — быстро ответила Грейс. — Но сначала объяснения, пожалуйста, иначе…
Рассмеявшись, Кен продолжил:
— Как только вы с ней расстались, она позвонила мне в Огасту и потребовала ответа: с какой стати я сказал тебе что-то, что ты истолковала как нежелание иметь нашего ребенка! Грейс, — Кен с болью во взгляде посмотрел на нее, — как ты могла подумать, будто я…
— Ты сказал, что нужно что-то предпринять, — упрямо проговорила Грейс.
— Но то, что я хотел предпринять, — это не визит к… — Он замолчал, не в силах продолжить, и Грейс инстинктивно обняла его и крепко прижала к себе, исполненная желания защитить его, как она защищала их нерожденного ребенка. — Я имел в виду визит в церковь, венчание, — хрипло проговорил Кен. — Вот о чем я пытался тебе сказать. Даже если бы не любил тебя, я бы никогда, никогда… Слава Богу, моя мать знает меня лучше, чем ты! Однако это, по крайней мере, ставит нас на одну ногу. Сначала я ошибался в тебе, потом ты ошибалась во мне. И коли уж так вышло, предлагаю подвести черту и начать все сначала. — Он глубоко втянул в себя воздух. — Я люблю тебя, Грейс Митчел, и я хочу жениться на тебе.
Грейс улыбнулась.
— Я тоже люблю тебя, Кен Эдвардс, и хочу выйти за тебя замуж…
— Ну а теперь вернемся к поцелуям…
Несколько часов спустя Грейс улыбнулась улыбкой, понятной ей одной.
— Значит, Фил оставил ключи от моего дома под цветочным горшком у парадной двери? — спросила она, слизывая с пальцев джем, капнувший с тоста.
Кен усмехнулся при виде аппетита, с которым она поедала тост.
— Да, хотя потребовались недюжинные усилия, чтобы его уговорить. И еще он ужасно боялся, что ты что-нибудь заподозришь.
— Возможно, так и случилось бы, если бы я не была такой усталой, — призналась Грейс.
Кен чувствовал, что его переполняет любовь к ней. Это был огромный риск — попытаться ускорить события, пробравшись в ее постель. Но, к счастью, это сработало, и теперь они могли открыто говорить обо всем.
Грейс закончила свой поздний завтрак в постели. Кен опять потянулся к ней и, нежно обняв, поцеловал.
Зазвонил телефон, и Кен, выругавшись, схватил трубку.
— Привет, мама, — ответил он.
Голова Грейс лежала на плече Кена, и она отчетливо слышала каждое слово.
— Кен, я хочу говорить не с тобой, а с моей будущей невесткой, твоей ненаглядной Грейс. У тебя уже было достаточно времени, чтобы пообщаться с ней. Позови ее к телефону сию же минуту, я расскажу ей о чудесном магазинчике в Женеве, где можно все купить для малыша.
Оставив Моник и Питера ворковать над внуком, Кен и Грейс отправились прогуляться по окрестностям.
Стоял чудесный летний день, во всей природе царила сладкая лень, и Грейс, обхватив руками теплый золотистый ствол сосны, росшей на склоне, воскликнула:
— Господи, я готова всю жизнь провести здесь, вот так, ничего не делая!
Кен, с любящей улыбкой взглянув на нее, заметил:
— Но, тем не менее, ты собираешься вернуться в Пайнвуд, к своей работе?
Он зашагал по тропинке, которая все круче и круче уводила вверх, и Грейс, последовав за ним, ответила:
— Только на время, пока не удостоверюсь, что школа перешла в надежные руки… Куда мы идем?
— Я хочу показать тебе одно место. Хотел бы показать и человека, но счастливым молодым женщинам опасно встречаться с колдуньями.
— С колдуньями? — недоумевающе и немного испуганно переспросила Грейс и тут же вздрогнула, заметив выше по тропинке величественную худощавую фигуру, которую не мог видеть обернувшийся к ней Кен.
Заметив ее испуг, он остановился и приобнял жену за плечи.
— Что случилось, милая? — с тревогой спросил он, и, проследив за ее взглядом, тоже заметил очень старую женщину и крепче сжал плечи Грейс.
Женщина уже приблизилась к ним. И Грейс, увидевшая ее улыбку, почему-то сразу успокоилась. Скрипучим высоким голосом женщина произнесла:
— Не бойтесь, дети… Шанталь умеет варить только суп. Что же до приворотного зелья… Это уж варите сами, хе-хе…
Она прошла мимо, а Грейс и Кен еще долго стояли обнявшись на тропинке с какими-то зачарованными лицами, а потом тоже зашагали вниз, к сверкающему под солнцем озеру.