Весна добралась и до лесной чащи. Ее присутствие ощущалась в прикосновении теплого ветра к лицу, в шуме древесного сока, поднимавшегося от корней к почкам, готовым вот-вот раскрыться первыми клейкими листочками. На обсохших бугорках, где снег сошел прежде всего, бурое покрывало прошлогодней травы прорывали цветки мать-и-мачехи.
Из надломленной березки капал сок. Марта остановилась, отогнала сползшихся на нечаянный пир муравьев, приникла к стволу, слизывая сладость. После бега через пробуждавшийся лес она и сама стала похожей на дитя весны: щеки ее заалелись, в косе запутались сухие листья, одежда перепачкалась древесным соком и пыльцой верб. Марта часто дышала, и казалось ей, будто воздух в лесу по-особому чист.
Она миновала широкий ручей, через который наведены были мостки. К жилищу чародея местность начала постепенно повышаться. Сделалось суше, раскисшая земля сменилась песчаником, вместо ивняка и ольхи поднялись сосны-великаны. Их кроны мерно раскачивались над головой, вторя песне ветра.
Там, среди сосен и обитал чародей. Двухэтажный дом его, с каменным низом и деревянным верхом, был густо оплетен побегами дикого шиповника, на засыпанной хвойным опадом крыше ждало постояльцев аистиное гнездо.
И не жутко колдуну в чащобе среди зверья лесного? Марта вон, покуда с мужем жила, ни двери не замыкала, ни на шорохи ночные внимания не обращала, а как одна осталась, все сделалось ей страшно: ставень скрипнет - страшно, дом по весне ходит, место во влажной почве ищет - снова страшно, мышка в щели зашуршит - и то поежишься. И как-то спокойнее становилось от близости соседей - случись чего, не бросят в беде. А колдун тут живет один и не боится. Хотя, кто его пугать станет? Он сам кого хочешь напугает!
Марта решительно постучала. Дверь распахнулась скоро, точно хозяин ждал гостей. Не такой он и старый, как люди болтают, - мельком отметила Марта и даже засомневалась в его способности решить ее беды: а ну как прожитые годы прибавляют колдовских сил? Ей бы очень хотелось, чтобы чародей оказался помогущественнее.
С любопытством человека, далекого от магии, Марта искала в колдуне черты, указавшие на присущую ему власть над стихиями, качества, позволяющие читать в людских душах и разгадывать тайны за семью печатями. При этом она не знала, как должны проявляться такие черты и качества вовне, однако продолжала искать, разумеется, безуспешно, ибо нельзя найти неведомое. Перед вдовой стоял обычный мужчина в одежде охотника или птицелова, худощавый, чуть выше среднего роста, он не отличался ни чрезмерной шириной плеч, ни богатырским сложением.
Чародей терпеливо выдержал взгляд, и когда Марте сделалось неловко за свое любопытство, неловко до краски на щеках, спросил:
- Ну и как? Сгожусь?
Она смешалась и опустила глаза.
- Не топчись в дверях, проходи. Люди меня Эразмом кличут, и ты можешь звать меня так.
Помешкав, Марта переступила порог. Деревенские верили, будто с этого момента пришедший к чародею человек безраздельно оказывается в его власти. Так это или не так, Марта не ведала, и потому внимательно прислушивалась к приметам, которые могли бы ей дать подсказку - потеряла ли она волю или нет. Ничего необычного не происходило - у нее не возникало странных желаний или, наоборот, неожиданной немощи.
Опасливо вдова оставила ботинки возле двери, чтобы не наследить, и ступала босиком. Изнутри жилище колдуна мало отличалось от обычной избы. Здесь была та же печь, те же лавки вдоль стен и сундуки по углам, та же нехитрая утварь и предметы обихода. Там, где в избе у Марты красовались расшитые покрывала да занавески, у лесного чародея были звериные шкуры: какие похуже, набросаны поверх дощатого пола, оберегая от стылого воздуха, сочащегося из щелей, какие получше да помягче лежат на сундуках и на лавках, а самая большая - отгораживает теплый закуток у печи. Колдун устроил гостью за столом. Через забранное слюдой оконце проникал дневной свет. Он падал на лицо колдуна, и Марта все тщилась угадать, сколько ему лет. Эразм казался немолод, однако судя по тому, как он держался, до старости ему тоже было далеко.
Так и не придя к определенному мнению, Марта выложила на столешницу тряпицу с монетами. Соседи болтали, будто Дареву, кузнецову дочку, колдун от косоглазия исцелил, а Рувиме, хозяйке самого богатого в деревне двора, особое заклятье справил, чтобы ни волки, ни лисы к скотине не подбирались. Так что стоит такому могущественному чародею ей, Марте, помочь обрести...