Кто позволит поставить заглушки на приватизированные газовые и нефтяные скважины?!
Но эта лишь одна из ипостасей моей прошлой жизни. А писание литературных бесконечных ремесленных текстов, в которых порою сверкали и бриллиантовые зерна таланта, искры Божьей... Неужели и это не со мною было? Во сне бесконечном бессмысленном отупляющем привиделось...
И девочка Лидочка-студентка с ее милой суровой тетушкой - тоже сугубо воображательный мираж?..
И есть ли вообще - Я?
Или я всего лишь одушевленная органическая оболочка-функция...
... Ребенок, школьник, студент, муж, отец, а между делом не то ученый, не то литтруженик, не то служащий СБ Банка "Русская бездна", а затем погорелец-бомж, и вдруг пленник какого-то дальнего мифического родственника - сумасшедшего доморощенного мультимиллионера, - из гостевого полона которого я все пытаюсь выбраться, выползти, выброситься в конце концов...
И даже в палачи-давильщики однажды был зачислен, - да вовремя пробудился! Если только в точности пробудился...
Но, прежде всего я - первосвидетель, член новоявленного не зарегистрированного изотерического Ордена каких-то посточевидцев...
Одним словом, меня давно пора списать на иголки, как говорят бывалые мореманы про любимый пожилой пароход, который ...
Или, все-таки стоит еще пожить, посозерцать сей подлунный мир в его минуты роковые...
А ради чего? Ради какой такой заоблачной цели?
Ради сохранения (на какой-то, в сущности, ничтожный прожиточный срок) собственной тленной оболочки, сохранность которой мне более менее гарантируют какие-то человекообразные существа, запершие меня в этом глухом каменном чулане, и потчующие в определенное время суток вегетарианской баландой...
Или я, все-таки невольный носитель некой сверхважной информации, - то есть я, всего лишь, удобный сосуд, в котором до времени хранят некий скоропортящийся, но весьма прибыльный (для кого-то!) полуфабрикат, потребность в котором может возникнуть в любое время...
А, чтоб "сосуд" не чувствовал (не прочувствовал, не догадался) своей изначально ничтожной утилитарной роли, - зарящиеся на "полуфабрикат" премудрые деятели затеяли игру в некую тайную пресекретную сектантскую организацию с вполне модным продвинутым лейблом - Орден посточевидцев, в котором заседают жрецы, прошедшие сугубо оккультную инициацию-посвящение...
И я - один из них, сверпосвященных...
И, однако же, я все равно всегда worn-out worm (изношенный червяк), бренную нежную плоть которого позволено раздавить (в любое время дня и ночи) ординарному рылообразному существу, наделенному незрячей равнодушной силой, и всегда же безбожной властью, - вроде этого двухметрового упыря, бдительно прикорнувшему в притемненном углу, в безобразно залоснившемся, кожисто истрескавшимся (некогда чиновно приватном) кресле...
На мне чьи-то обноски: видимо еще в советскую пору пришедшее в негодность (признанное негодным к строевой) солдатское галифе, обветшалые китайские кеды на красной стоптанной резине, тельняшка, которая до меня, скорее всего, использовалась в качестве половой тряпки... Причем под нестроевыми штанами я ничего не обнаружил, - даже архаичных армейских кальсон.
В общем, нормальная полевая обмундировка заложника. Заложника чьих-то идиотских интересов...
А может, я все-таки льщу себе?
Может, я уже давно кому-то продан в рабство, куда-нибудь в благословенную кавказскую Иркирийскую республику, от которой прозападные российские (и по паспорту западные) парламентарии все еще жаждут каких-то цивилизованных деяний...
Но людей, или организацию (и уж, разумеется, не Банк "Русская бездна", в котором я все еще, вероятно числюсь, или полусвихнувшийся родственник-миллионер...), которые бы захотели передать за меня приличный выкуп, - нет таких в природе, это я точно знаю. Возможно Василий Никандрович, - царство ему небесное, - попытался бы изыскать какие никакие наличные, если бы...
Вот жена бывшая - это уж точно, и бровью не шевельнула, если бы к ней пристали с подобным пошло меркантильным коммерческим предложением...
А, ведь я ее, голубушку, имел счастье лицезреть под ручку с самим хозяином, тогда в момент дурного дилетантского побега из лазаретно-гостевой камеры-каморы...
Жива, жива, ведь, голуба! И с брательничком своим сумасшедшим вершит сейчас какие-нибудь благотворительные акции-гадости...
Так, а если не пороть горячку, если нормально успокоиться, и попытаться окончательно выйти из этого нелепого сновидения...
Володя, ну посуди сам, ну взвесь все! Все, что на протяжении этих чудовищно растянутых месяцев, твориться с тобою, - это нормальный человеческий сон...
Переел чего-нибудь на ночь, вот и мучают, не отпускают порядочные рядовые рутинные сновидческие скитания, которые всевидящий слепец Гомер характеризовал, весьма метафорически насмешливо: сердечных тревог укротители...
Неужели в настоящей своей жизни ты можешь представить себя прикованным к полугнилой трубе, в какой-то бетонной занюханной щели, а в трех шагах сытно посапывает в полусгнившем кресле дегенеративная горилла в образе псевдорусского богатыря-амбала, умеющего так славно зловеще тянуть свое незатейливое воспитательное простосердечное "а-а будешь..."
А для того, чтобы по-настоящему (по взаправдашнему) пробудиться, и выбраться, наконец, из этого престранного пуруша-иллюзиона, нужно некоторое уважение к заявленной ситуации, - то есть, к своему подавленному дневному Я, которое на психоаналитическом сленге зовется - подсознанием, а еще пейсмекерским куражом серого мозгового вещества...
Мысли, или их подобие клубились, завихряясь, стелясь по дну памяти, точно апрельская запоздало прощальная поземка, - чего мне сейчас не достает, так именно обыкновенного удалого безоглядного куражливого проступка-жеста...
Володька, дорогуша, ведь тебе же не в первой выпутываться из подобных громоздящихся нелепостей!
Призови эту сопящую ископаемую тварь из его мерзкого гнезда и надень на его инфантильный пустотелый стриженый "бубен" личную свою парашу, чтоб знал, что никто его здесь не трусит, чтоб...
Чтоб этот чудовищный человекообразный выползень, - обмундированное в камуфляж воплощение двух основных животных инстинктов - полового и питательного - во всей их безмерной ненасытности, - осознал своим квазимозговым эндосмосом, что не прикованный приморенный пленник есть ничтожный червь...
Потому что лишь человек способен чувствовать жизнь во всех ее ниспосланных ему провидением проявлениях... лучезарных и бодрящих, как утренняя хладная бриллиантовая россыпь росы на соцветиях его цветника сельского, дачного, запущенного, проросшего диким чертополохом...
... Мне буквально слизнуть хочется эти врачующие смачно алеющие текучие зерна, прикопленные за ночь в лепестках, - прихватить жадным языком вместе с пыльцой нектара, и сделаться пчелой, свободной рыжей жужелицей-труженицей, той, что уже жужжит деловито и серьезно за моим дачным окошком...
А моя еще не умытая физиономия дачного лодыря и лежебоки уже в предвкушении утренней колхозной летней зари расплылась себе в этакой самодовольной неге, сознавая себя, свою впечатлительную душу за нечто высокое, незаурядное, несеюминутное, но сиюминутно ждущее обыкновенной, ежедневной, такой прозаической для тутошних жителей сельской зари...
Чудесное июньское утро деревни Гореловка колхоза имени 60-летия СССР...
Натуральные, не воображаемые, не из газет, советские селяне просыпаются по своим устоявшимся искони деревенским законам, малопонятным моему слуху и взору еще мутноватому из непромытого еще с прошлого года дачного окошка...
Утренних, самых хрипло горластых петухов, разумеется, я не удосужился прослушать...
Нет! Ага, вот и задорное возвещение нового светлоокого дня... Один, второй...
Ей богу, не меньше пяти разгорланились на всю пробуждающуюся округу.
Му-у! Умм-у!..
Это мое горожанское настороженное ухо принимает сигналы местных буренок, наверняка выгоняемых на утрешний пастуший моцион...