— Кухарка!
— Дуб стоеросовый!
— Ботаник!
Торжественность момента была сведена на нет — окончательно и бесповоротно. Дамира вздохнула и просто отошла в сторону, освобождая место возле гранитной плиты. Павел Сомов передал видеокамеру доценту, забрав у того ружье, перекинул оружие за спину и присел рядом с приятелем, устанавливая домкрат-семитонник в приготовленную еще накануне выемку. Салохин завозился с объективом, и руководительница, спохватившись, сдернула с головы шляпу с накомарником. Она ведь с утра даже подкрасилась, чтобы попасть в исторические архивы не замученной грымзой, а красивой, опрятной перспективной ученой. Впрочем, для Дамиры это было совсем не трудно: округлое лицо с изящно изогнутыми соболиными бровями, смолисто-черные волосы, точеные ушки и изящный, чуть вздернутый носик ей были даны от рождения, и только розовые губы нужной формы она нарисовала сама — ибо подлые комары природную красоту успели изрядно подпортить.
— Вы готовы, Сергей Олегович?
— Да, уже работает.
— Ну, тогда… — Без всякой задней мысли она достала из кармана платок и взмахнула: — Данила, Павел… Начинайте!
Салохин же отследил взмах объективом, затем перевел камеру на студентов, проверяющих затяжку винта на перепускном клапане. Все было в порядке, и ребята принялись работать монтажкой. Шток домкрата пошел вверх, с треском сминая проложенное между камнем и сталью сосновое полено.
«А чего? Символично получилось…» — решила Дамира, спрятала платок и, обойдя Сергея Олеговича, присела за молодыми людьми, наблюдая за их стараниями. Больше всего она боялась, что плита не запирала древний могильник, как полагали все на кафедре, а была вмурована в скалу в качестве украшения или дорожного знака. Кто его знает, что и как происходило в этих древних землях в незапамятные времена?
— Помоги… — Сомов навалился всем весом на монтажную лопатку.
Данила протянул руку… И в этот самый миг послышался слабый хлопок, плита резко дернулась вперед сразу на несколько сантиметров, открыв черную глубокую щель. Начальница облегченно перевела дух и замахала девушкам рукой:
— Валежник на площадку выкладывайте. В два слоя. Чтобы гранит не повредился, если упадет.
В том, что плита упадет, сомнения не было. Студенты, на время забыв о сальностях и колоритной фигуре главной археологини, азартно засуетились: переметнулись на другую сторону плиты, поддомкратили, отжали. Пока доцент, светя в щель фонарем, делал первые кадры внутреннего помещения, они забрались наверх, нашли там какую-то опору, толкнули плиту, проложили щель поленом, отжали камень еще немного, опять проложили, подпихнули под домкрат свежую чурку и снова заработали монтажкой, уверенно увеличивая щель.
— Девочки, уходите!!! — громко предупредила Дамира, видя, что гранитная плита стоит уже на ребре, причем весьма неустойчиво.
Студентки отбежали и мудро спрятались за ближними деревьями. Сомов и Захаров продолжали ковыряться наверху, что-то перекладывая, подпихивая, вбивая ногами. Снова принялись качать монтажкой. Женщина попятилась, наблюдая за массивной каменной пробкой в локоть толщиной. Та медленно отклонялась, зарываясь нижней частью в серую крупку, внезапно пошла быстрее, под ней что-то дважды громко хрустнуло — и она плашмя хлопнулась на площадку, с громким треском сминая толстый кривой валежник. Сухие сосновые ветки оказались великолепной подушкой: хотя плита весила никак не меньше четырех тонн, земля от ее падения не содрогнулась, не посыпались валуны с окрестных скал, не закачались ближние деревья. Ничего не упало и внутри захоронения, куда впервые за многие тысячелетия попал дневной свет. Плита легла почти мягко и аккуратно, ничуть не пострадав.
Студенты один за другим попрыгали вниз, оказавшись по сторонам от темного зева, и театрально склонились перед преподавателем:
— Милости просим, Дамира Маратовна.
— Милости просим.
— Хватит паясничать, — попросила она, в красках представляя, каково будет показывать фильм с этой клоунадой на ученом совете. И ведь не вырежешь ничего: самый момент вскрытия погребальной камеры!
— Прошу прощения, шеф! — Так ничего и не понявший Сомов резко выпрямился, щелкнул каблуками, выдернул из-за плеча ружье и вытянулся во фрунт, отдав честь. Его приятель тут же последовал дурному примеру. И Дамире Имановой снова очень захотелось задушить их обоих собственными руками — но в руки, увы, пришлось взять самое себя и под прицелом объектива спокойно шагнуть внутрь.
Могильник, вырубленный в форме почти правильной полусферы, был совсем небольшим — примерно четырех метров диаметром. Пол из красного гранита, три невысоких, скупо обработанных саркофага из того же камня. Но главным оказалось не это. Главный интерес представляли быстро ползущие по стенам лианы, что стремительно выбрасывали одни за другим толстые широкие листья густо-зеленого цвета.