Результатом стала боль в голове, вызванная чрезмерным возбуждением. Если бы я был компьютером, мне потребовалась бы перезагрузка.
Как я ни старался, сон не шел.
То, что раньше было временем для одиночества, теперь стало просто возможностью для моего разума наполниться образами. Между дьявольскими проекциями приходили и уходили другие мысли. С каждой такой всплывающей мыслью, словно давая вспомнить Лорел из нашего детства, опускался темный занавес, как в театральной постановке.
Занавес вызывал больше дискомфорта, чем скудные воспоминания.
Я не мог понять, что это значит. Хотя образы моего детства не были приятными — я не помнил радостных встреч или безопасности дома — по — своему, эти воспоминания дали мне чувство принадлежности, которое отсутствовало с тех пор, как я себя помнил.
В груди болело от осознания того, почему мой дом назывался Мисси и почему ее имя было выведено курсивом на моем торсе. Я не смог защитить ее — невинную девушку с большими карими глазами и длинными каштановыми волосами, мою младшую сестру.
Это было неописуемое чувство — осознать, что у меня есть семья. Точнее, у меня была семья. Защита Мисси и Лорны была моей работой, моим заданием, и я принял его, хотя сам был еще ребенком.
Я знал, что Мисси умерла, и все же воспоминания о жизни после детства было труднее восстановить, как будто они были более тщательно скрыты тяжелой завесой.
Эта драпировка, хотя и не буквальная, состояла из барьера, с которым боролся мой разум. Мне казалось, что раньше меня учили забывать. Впервые за долгое время мне захотелось порыться в своих мыслях, чтобы понять, когда же это началось.
И все же у меня было более неотложное дело.
Женщина рядом.
Женщина, которую я теперь помнил в более молодом возрасте.
Лорел Карлсон потерялась за этим занавесом, а теперь вернулась. Когда я проводил загрубевшими пальцами по ее теплым, мягким изгибам, мое тело и желания узнавали в ней женщину, которой она стала, не только потрясающе красивую внешне, но и добрую, доверчивую и умную.
Новое открытие, что она также была молодой девушкой, с которой подружились мои сестры, бросило другой свет на женщину, свернувшуюся рядом со мной.
В детстве меня привлекала позитивная энергия и отношение Лорел. Как магниты с противоположными полюсами, мы притягивались друг к другу. И все же, даже будучи ребенком, я знал, что Лорел заслуживает лучшего, чем тот мальчик, которым я был. Вместе мы говорили о вечности, как это делают дети, не зная, что это значит и куда нас приведет.
К восемнадцати годам я запустил руки под ее рубашку, лаская ее мягкую грудь и дразня ее тугие соски. Мои пальцы исследовали ее под шортами. Другие девушки предлагали больше, но не Лорел. Наше влечение не было односторонним. Она тоже была нетерпеливой участницей, смело стремясь добраться до ширинки моих джинсов. Воспоминания о ее прикосновениях были молниеносны.
Это не казалось неправильным.
Несмотря на жизнь, которую мы с сестрами вели, когда я был с Лорел, все было по-другому. С ней было ощущение невинности. Я не мог этого объяснить. Оглядываясь назад, я бы сказал, что это всё из-за нее.
Свет Лорел открыл часть меня, которую я скрывал от темного мира, в котором жили мы с сестрами.
Невинный мальчик не стал бы красть еду или выбивать дерьмо из любовников нашей матери, когда они приставали к Лорне. Мир, в котором мы жили, не был похож на мир Лорел. Я не хотел, чтобы она знала эту жизнь. Вместо этого я воспользовался шансом пожить хотя бы несколько мгновений в ее невинности, полной чудес и возможностей.
Прежде чем мы расстались, она предложила больше — более глубокую связь друг с другом, свою девственность.
Может, дело было в том, что я знал ее отца. Возможно, потому, что я не хотел её разочаровывать. Скорее всего, я отказался от ее предложения, потому что с ней я не был нарушителем спокойствия из Южного Чикаго. С ней я был тем парнем, которого она заслуживала. Трахнуть ее и никогда больше не увидеть — это испортило бы то, что у нас было.
Теперь, по какой-то случайности, Лорел Карлсон снова оказалась рядом со мной. Наша невинность давно исчезла, и все же, даже не понимая этого, наша магнетическая связь была так же сильна, как и всегда.
Было слишком легко разбудить ее, обхватить рукой за талию, взять за бедра и прижать к себе, пока ее теплая киска не стала бы влажной и готовой, чтобы я мог скользнуть внутрь. За последние несколько дней и ночей мы делали это часто: Лорел сверху, ее руки на моих плечах, а грудь подпрыгивает перед моим лицом.