Он замер. Пайпер лишь на миг ощутила его напряжение, а потом он встал, поднимая ее с собой. Ее ноги едва коснулись пола, когда Эш отошел.
Через миг Лир и Сейя прошли в раскрытую дверь. Эш поправлял спокойно футболку.
— Пайпер, ты… — Лир резко замер, посмотрел от Пайпер на Эша и обратно. Его глаза сузились, тени мелькали в них. — Готова? — спросил он, звуча спокойно, несмотря на темнеющие глаза.
— Не совсем, — сказала она и вернулась к шкафу, чтобы никто не увидел ее румянец. Ее сердце колотилось в груди, колени дрожали, легкие молили о глубоком вдохе. — Мне нужно закончить переодеваться.
— Идем, Эш, — холодно сказала Сейя. — Нужно продумать план.
Пайпер повернулась к ним.
— Какой план?
— Тебя не касается, — сказала Сейя ледяным тоном.
Пайпер нахмурилась и посмотрела на Эша.
— Какой план?
— Нам нужно проработать стратегии, — пробормотал он, выглядя собраннее, чем Пайпер себя ощущала.
Ах. Они не хотели, чтобы Самаэл знал их планы по ее спасению, так что и Пайпер их знать не могла, если собиралась к армии Аида.
Она сглотнула.
— Ясно. Не опаздывай. Три часа.
— Три часа, — согласился он.
Пайпер надеялась, что еще будет жива и сможет идти сама после трех часов в руках Самаэла. Она повернулась к шкафу и коснулась губ дрожащими пальцами. Эш дал ей мотивирующий повод вернуться.
ГЛАВА 18
Ее желудок сжался, сердце колотилось. От головокружения хотелось упасть, но Пайпер не осмелилась.
Она была посреди армии деймонов.
Скауты нашли ее через двадцать минут после того, как Цви оставила ее на темной поляне в лесу возле армии Самаэла. Солдаты Аида не говорили, приказав ей стоять смирно, пока забирали ее оружие. Они повели ее по лесу, и она оказалась в лагере. Она не видела его в темноте, почти не заметила знаки. Солдаты двигались тихо, невидимые в ночи. Пайпер не была уверена, что была в лагере, пока не миновала первую палатку.
Они пошли к самой большой палатке. Стражи в черном и с красными глазами, с золотыми повязками на руках стояли у входа, тусклые фонари висели над их головами. Они не остановили ее, пока она приближалась на дрожащих ногах и отодвигала ткань на входе. Ее сердце больно билось о ребра, пока она проходила в комнату, озаренную теплым светом.
В палатке было еще не меньше шести стражей, но Пайпер едва замечала их. Она смотрела на мужчину, сидящего за простым металлическим столом в центре. Ужас сдавил ее грудь металлическими скобами.
Самаэл отклонился на стуле. Его взгляд упал на нее, и Пайпер не могла понять, как умудрилась забыть вес его взгляда, то, как он обрушивался на нее, словно вокруг бушевал океан и крушил ее. В то же время он резал ее, пронзал самым острым лезвием, убирая кожу и обнажая душу для его беспощадной оценки.
Пайпер дрожала, но старалась не показывать это. Она с отчаянием думала о мелочах: о том, как его светлые волосы были сплетены в косу на плече, о темном военном одеянии с серебряными вставками на нем. Но магнит его взгляда не отпускал, и она попалась и тонула в его силе.
— Пайпер, — пробормотал он, низкий голос цепями обвил ее. — С возвращением.
Она облизнула губы. Он не был удивлен. Он, должно быть, знал о ней, как только ее нашли. Изящно поднявшись, он обошел стол и прислонился к нему.
— Интересно, что ты вернулась ко мне, Пайпер, — мягко сказал он. — Чего ты хочешь от меня?
Она прикусила губу. Он был слишком спокоен. Хоть он говорил об интересе, на лице или в позе это не отражалось. Он должен был злиться. Она чуть не убила его, погубила десятки его воинов, повредила много зданий, убила ту, что всех пытала, украла Сахар у него из-под носа, спасла Эша от смерти, освободила Сейю и взорвала мост в Асфодель, сбежала с двумя драконианами и отдала Сахар тому, кому Самаэл его отдавать не хотел.
Если подумать, Самаэл мог не знать о последнем.
Она медленно подняла руку, зная, что стражи следят за ней. Она сняла кожаный щиток и развернула запястье, закатала рукав, чтобы стало видно метку Кровавого поцелуя.
Самаэл посмотрел туда.
— Ах, — сказал он. — Ясно. Мику занесло?
Она кивнула и слепо вернула щиток, пока дрожащие руки не выронили его.
— Как давно у тебя след?
Пайпер сглотнула дважды, чтобы смочить язык.
— Семь дней.
— У тебя красное лицо. Лихорадит?
Ее сердце пропустило удар. Она прижала ладонь ко лбу, с потрясением ощутила жар кожи. Ноги вдруг подкосились. Она рухнула на матрасы на полу палатки.