Макс уловил этот момент и вовремя подыграл.
— Да ты что?! — воскликнул он радостно. — Правда?!
— Правда! — уже увереннее кивнула Клавдия.
Если бы она знала в этот момент, что была абсолютно права. Наверное, когда мы хотим доставить людям радость, мы всегда правы.
— А где, тетя Куава?! Где мамка?! — наконец разделил радость своих обманщиков Витя.
— Секрет, — подмигнула Клавдия. — Подожди немного — и все узнаешь.
И Витя запасся терпением.
Клавдия видела, как мальчишка сам себя держал за язык, чтобы не спрашивать о матери, и уже ругала себя за минутную слабость, за ложь, но разочаровывать мальчишку у нее не было сил.
Только когда уже ложился спать, Витя не выдержал:
— Ну, хоть бы чуточку скажи, — шепнул он Клавдии на ухо.
— Ты мой сладенький, — умилилась Клавдия. — Завтра все узнаешь.
Не успел Витя уснуть, как действительно раздался телефонный звонок и мужской голос спросил:
— Дежкина? Клавдия Васильевна?
— Да, это я, — отказавшим вдруг голосом ответила Клавдия.
— Кокошин Никита я. Я из рейса вернулся вот только. У вас мой сын?..
Клавдия уснуть не могла долго. Во-первых, завтра все выяснится, думала она. Только вот что выяснится?
А во-вторых, она ждала Федора.
Муж вернулся поздно. На цыпочках пробрался в спальню, бесшумно разделся и лег.
Клавдия лежала с закрытыми глазами и слышала, как он поворочался немного и уснул…
ДЕНЬ СЕДЬМОЙ
— Ну что, к папе хочешь? Давно папу не видел?
— Давно. Хочу. — Витя улыбнулся и шмыгнул носом.
Клава поправила на нем шапочку и толкнула тяжелую дверь парадной.
Квартиру открыли сразу. Даже не спросили, кто там.
— Здравствуйте, я…
— A-а, проходите, проходите! — На пороге стоял здоровенный мужик и чесал волосатое пузо. — Никита. А вы Клавдия Васильевна? Мне маманя про вас говорила.
— Папка, пуивет! — Витька сразу повис у отца на шее.
— Ну привет, мужик. Здоровенный стал. — Никита подхватил его одной рукой и понес в квартиру. — Вы раздевайтесь, проходите. Обувь можете не снимать, у нас тут и так большой бардак.
Беспорядок действительно имел место. По всей комнате были раскиданы какие-то мешки, пакеты, коробки.
— Садитесь. — Кокошин-старший смахнул с кресла ком оберточной бумаги.
— Никуша, кто там пришел? — раздался женский голос из ванной.
— Риточка, это та женщина, которая моего Витька к себе взяла, пока его мамаша шляется неизвестно где! — крикнул он во весь голос и шепотом добавил: — Она у меня, знаете ли, очень ревнивая. Слышать про Нинку не может. Витя, пойди на кухню, посмотри телевизор.
Мальчик тут же спрыгнул с папкиных колен и ушел из комнаты.
— Вы понимаете. — Никита накинул рубашку и сел на журнальный столик, смахнув на пол огромного мехового тигра. — Нинка же сама меня турнула. Этот ее хахаль новый певцом был в филармонии, вот ей красивой жизни и захотелось. Сначала меня туда таскала каждый выходной, потом сама шастала, а в один прекрасный день ночевать не пришла. Заявилась только через два дня. Собирай, говорит, свои манатки и выматывайся из квартиры. А квартира-то моя была, кооператив. Я за нее со своего горба выплачивал, только ордер на нее был оформлен. Вот я и ушел. А хахаль этот ее…
— Смирнов. — Клава ухмыльнулась. — Имела удовольствие.
— Вот-вот. — Никита вздохнул. — Он алкашом оказался, самым натуральным. Он же в филармонии тенором пел в хоре, солировал даже — во, еще не забыл культпоходы эти! Потом его из солистов перевели.
— Понизили, что ли?
— Ну. — Никита махнул рукой. — Голос пропил, вот и перевели. Потом вообще выперли. Нинка пару раз старалась подкатить ко мне мириться, но я ни в какую. На хрен мне такая нужна?.. А Ритка, она…
— Кто это «она»?! — В комнату вошла молодая маленькая женщина со злым лицом и огромным сооружением из махрового полотенца на голове. — Это ты меня «она» называешь?
— Я говорю, Ритаточек мой, что ты у меня самая прекрасная женщина на свете. И я без тебя вообще пропал бы, — залебезил Никита. Но ответ «Ритаточка» не удовлетворил. Она недоверчиво покосилась на Клавдию и спросила:
— Ты кто?
— Клавдия Васильевна Дежкина, — ответила Клава, почему-то встав.
— Тоже троллейбусный парк?
— Нет, Ритаточек: — Никита покраснел и забегал глазами. — Она нашего Витеньку на улице…
— Твоего Витеньку, — отрезала «Ритаточек» и снова повернулась к Клаве. — Алиментов она не получит. Так своей подруге и передай. А судиться начнет, так вообще материнства лишим!