Пит с трудом успевает за ее перемещением от двери до середины номера, и поэтому не успевает обрадоваться тому, что та, прежняя Эффи, Эффи, которая безмерно раздражала его во время подготовки к первым Играм, вернулась. Иллюзия рассеивается тогда, когда ворвавшаяся в номер женщина оборачивается и смотрит на него в упор. Глаза ее не выражают ничего, кроме вежливого ожидания.
Она по-прежнему кажется пустой изнутри, и Питу легко представить, как она возвращается в свою квартиру, откладывает в сторону планшет, и будто снимает с себя всю оживленность, в которую сейчас так мастерски играет.
- Так, посмотрим, где твоя подружка, - устав ждать дольше положенных пяти секунд, Эффи тянется к накрытой с головой Джоанне, и, рискуя своей жизнью, но не подозревая об этом, сдергивает прочь одеяло.
У Джоанны Мейсон с утра всегда очень плохое настроение. Эффи с вежливой улыбкой рассматривает какое-то время зажатый в руке «подружки» нож, а потом делает аккуратный шажок в сторону Пита, до сих пор стоящего у открытой двери.
- Джоанна, - здоровается Эффи бодрым голосом. – Рада видеть тебя… здесь, - осматривает номер и переступает с ноги на ногу, будто пытаясь понять, с чего следует начинать уничтожение этого пространства. Так и не придя к какому-то решению, Эффи присаживается на краешек кровати, на которой все еще лежит Джоанна (у нее ненормально огромные глаза, но Пита это почти не трогает; он больше волнуется за дальнейшую судьбу ножа), и тыкает все еще плохо соображающую девушку носом в планшет. Стоит ли говорить, что зажатый в руке нож Эффи аккуратно отводит в сторону двумя пальцами, не меняя выражения своего нарисованного лица. – Посмотри, милочка, ты не имеешь ничего против такого цвета обоев?
Мейсон сейчас не имеет ничего против утреннего убийства, но быстрота происходящего просто выбивает ее из привычной колеи. Нож она прячет под подушку и, в ответ на заданный вопрос, качает головой. Минутой позже до нее доходит вся абсурдность ситуации, и Питу, во избежание еще более жутких последствий, приходится отойти от двери. С точки зрения самосохранения этот шаг является самым спорным. Стратегически занятое им место у двери остается самым безопасным местом в этом номере.
Когда выдохнувшаяся Джоанна скрывается в ванной, предварительно хлопнув дверью, Эффи замирает на пару секунд, а потом делает несколько пометок.
- Нужны очень крепкие двери, - озвучивает пришедшие в голову мысли. – И здание поновее. Я не думала, что твоя новая подружка такая нервная, - и пожимает плечом, не дожидаясь никаких объяснений. – Я думаю, тебе все равно, какой цвет обоев будет в квартире. Сколько комнат? Двух хватит?
Полуголая Мейсон открывает дверь ванной, чтобы оглушительно заорать: - Мы с этим малолеткой вовсе не пара! – и хлопнуть дверью еще раз.
- Три комнаты? – невозмутимо уточняет Эффи. – Одна тебе, одна ей и одна под твою студию. Боюсь, что будет очень маленькая кухня, но твоя подружка вряд ли собирается проводить много времени там…
- Она мне не подружка, - тихо исправляет капитолийку Пит.
- Мне все равно, кто она тебе, - выдает Эффи с улыбкой заядлого риелтора. – Посмотри, у меня уже есть несколько вариантов. Твоей не подружке покажем их после, - бросает острый взгляд на ванну, в которой Мейсон заперлась, но все еще не включила воду.
Последнее, чем хочет заниматься сейчас Пит, так это смотреть на маленький экран и выбирать свою будущую квартиру. К тому же, он не уверен, что у него хватит денег на целую квартиру. Все-таки выданные Капитолием карты не резиновые. Впрочем, если вскладчину с Джоанной, такой же обладательницей карты победившей стороны, может и наберется необходимая сумма.
Эффи не смотрит на Пита, а прокручивает страницы на планшете. – Кстати, на цены можешь не смотреть. Плутарх сказал, что казна найдет возможность для устройства победителей Голодных Игр. - Все эти варианты мы можем посмотреть уже сегодня. Прямо сейчас.
Даже если ей кажется странным полное отсутствие восторгов со стороны двух победителей Игр, она не показывает вида. Предложение подождать своих клиентов в ресторанчике гостиницы, пока они приведут себя в порядок, она принимает как нечто собой разумеющееся. Едва только за ней закрывается дверь, Мейсон швыряет в напарника подушкой. Спасибо, что без ножа.
- Какого черта? – спрашивает с угрозой. – Если ты думаешь, что спасаешь ее, давая ей занятие, то ты ошибаешься. Она на службе у Плутарха. Ее уже не спасти, Пит.
- Нам нужна квартира. Или ты хочешь жить здесь до конца своих дней? – спрашивает Пит очень спокойно. – К тому же, если Плутарху что-то нужно от меня, он не отстанет так просто.
- И ты согласен жить в квартире, которую выбрал сам Плутарх, в квартире, в которой, я уверена, установлены все самые новейшие камеры, и продолжать встречаться с этой… сумасшедшей? – Джоанна то сжимает, то разжимает кулаки.
- Твой план, старушка? – спрашивает Пит со всей злостью, на которую способен.
Мейсон неубедительно молчит. Потом вздыхает. – Еще раз назовешь меня старушкой, и лишишься второй ноги.
- Ты, значит, меня малолеткой называть можешь, а я тебя старушкой не могу? – подытоживает Пит. – Скажи еще, что тебе по возрасту такие вольности позволены.
- А ты не так плох, Мелларк, - подружка цокает языком и присаживается на свою разоренную кровать. – Собирайся, мы едем лично выбирать свой стеклянный дом. Придется держать своего врага не просто близко, а уже ближе некуда, - короткий неубедительный смешок. – Опять.
- Опять? - Переспрашивает Пит из-за закрытой двери в ванную.
Компаньонка, не смутившись, заходит туда же, забирает свое полотенце, знакомо обстреливая полуголое тело своего навязанного обстоятельствами соучастника, отвечает с наигранной легкостью. – Плутарх любит молоденьких девочек, я говорила. А я когда-то была молоденькой девочкой.
Наверное, Пит не хотел бы знать об этом доподлинно. Он знал, как поступали с победителями Голодных Игр, когда сами игры подходили к концу. Но то, с какой простотой Джоанна подтверждает все эти жуткие слухи, коробит его.
Как и коробит то, что Джоанна до сих пор вздрагивает при шуме включенной воды.
С усталостью он рассматривает стоящие на бортике ванны всякие женские штучки, вроде сухого шампуня, и думает о том, что с боязнью воды нужно что-то делать. Но что? Для исцеления его от внедренных в его голову воспоминаний пришлось на время расстаться с эмоциями. Не может ли доктор Аврелий придумать какое-нибудь нетрадиционное лечение для другой своей пациентки? Нужно будет как-нибудь спросить у него лично. И не забыть отпустить какой-нибудь намек на переродка. Доктор становится таким смешным, когда пугается до полусмерти.
Эффи Бряк, используя автомобиль, предоставленный опять же Плутархом для знатных персон, развивает немыслимую скорость. Квартиры она показывает одну за другой, но Джоанну сложно убедить в том, что плитка в спальне – не так уж плохо, а кислотного цвета шторы можно снять. Ее не устраивает то шестой этаж (слишком низко), то двадцать второй (слишком высоко), то удаленность от центра, то близость к нему. Она придирается к расположению ванны, к ее обустройству, она категорически против огромной кровати в комнате Пита, но забирать себе крохотную комнатушку с этой самой кроватью она отказывается с той же категоричностью. Часам к семи Пит сам думает о том, что убийство «подружки» можно и в распорядок для Эффи как-нибудь втиснуть. Сама Эффи, не теряющая ни терпения, ни оптимизма, только размахивает планшетом и командует «следующая». Человек ли она вообще, растерянно думает Пит, но думать после такого суматошного дня у него почти не получается.
В конце концов, они заходят в последнюю на сегодня квартиру с очень странной планировкой. Комнат в ней, как и заказывали, три. Две очень маленькие, и одна огромная, совсем пустая, если не считать одной сиротливой тумбочки. Все комнаты оказываются проходными. Окон в квартире почему-то меньше, чем дверей, и Джоанна петляет какое-то время, как в причудливом лабиринте. Кухня среднего размера, ее внимания не заслуживает, но попасть в нее можно через три двери сразу. Ванна не очень большая, но какая-то уютная и очень чистая. Последним критерием оказывается кровать, на которую Мейсон запрыгивает после порядочного разбега. Кровать скрипит, но не разваливается на части. Джоанна включает ночник, переворачивается на бок, потом обратно на спину, закрывает глаза и просит всех убраться.