- Так как ей удалось выжить?
Возникает неловкая пауза. Министр связи разве что не открывает от удивления рот, но собирается с силами.
- После воздействия тех огненных бомб Китнисс долгое время подвергалась воздействию самых разных болеутоляющих лекарств, в том числе наркотических, как морфлинг. Для того чтобы свести счеты с жизнью, она приняла смертельную дозу снотворного, и запила ее алкоголем. Самый простой, самый распространенный способ, - Плутарх хмыкает, но вновь возвращается к своему серьезному тону. – Ее удалось спасти, но не удалось привести в чувство. Врачи думают, что во всем виноваты все лекарственные препараты. Сейчас ее жизнь поддерживается искусственно. Шансов на то, что она придет в сознание, ничтожно мало. Поэтому мы похоронили ее сразу, для публики.
- Что будет, если это все-таки случится? – спрашивает Пит с неподдельным любопытством, никак не комментируя то, что простым заявлением о смерти Огненной Девушки министр связи не ограничился, отдав в публичное пользование последнюю запись Китнисс Эвердин.
- О, - Хевенсби фыркает, - если это случится, поверь, мы найдем причину, которая оправдает любой наш поступок. Даже инсценировку смерти символа революции.
Есть игры гораздо хуже этой, - напоминает себе Пит, и покидает кабинет, оставляя министра связи в компании неразрешимых вопросов. Играл ли переродок в Пита Мелларка или Пит Мелларк играл в переродка? Играл ли он в равнодушие к Китнисс Эвердин или же играл в искреннее волнение за ее судьбу? Будет ли он так же благоразумен, как и прежде? Опасен ли он в действительности или же нет? Плутарх не склонен делать поспешные выводы, но что-то внутри него уже знает ответ.
От Пита Мелларка необходимо избавиться быстро и без шума.
И как можно раньше.
…
Выпроваживают Пита из Президентского Дворца с прежним пафосом. Те же узкие коридоры, те же высокие окна, через которые причудливо преломляется свет. Уже находясь в широком холле, и задерживаясь по непонятной причине, Пит поднимает взгляд, чтобы рассмотреть искусную лестницу, ведущую на второй этаж, и вдруг чувствует себя пойманным в сети. На самой верхней ступеньке он видит девочку лет двенадцати. Светлые волосы, голубые глаза, в которых детская непосредственность слишком тесно переплетается с житейской мудростью. Девочка смотрит на него прямо, даже вызывающе, и иллюзия спадает, и дыхание возобновляется. Это – вовсе не Примроуз Эвердин. У Прим более светлые волосы, она немногим старше, у нее нет жесткой складки в уголке тонких, почти бесцветных губ. К тому же, Прим мертва, а эта девочка, так поразительно похожая на нее, но так же разительно от нее отличающаяся, недовольно прерывает зрительный контакт, и пытается вырвать свою маленькую ладонь из руки темнокожей женщины, так недовольно окликающей ее и уводящей куда-то.
Пит не мог и подумать, что внучка Президента Сноу будет так похожа на сестру Китнисс Эвердин.
К счастью, Китнисс никогда не узнает, какими злыми порой бывают шутки природы.
Конец второй части.
========== ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. Главная героиня. ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ, которая возвращает читателя в пролог ==========
Светлые волосы. Голубые глаза. Бледная кожа. Во взгляде – что-то, сродни высшей мудрости, таящее в себе красоту невинности и опасности знаний. Пит задумчиво рассматривает фотографии внучки Сноу, доступные широкому кругу пользователей. Фотографий мало, и все они сделаны давно, еще до революции. На них девочку почти всегда можно обнаружить рядом с суровым дедом, маленькую, очень нежную, в платьях длиной до колена, с цветами в волосах. Пит рассматривает девочку очень пристально, будто выискивая какие-то изъяны, ту порочность и деспотизм, которые не могли не передаться к ней по линии матери, но которые пока не обнаружили себя на красивом лице.
- Что с тобой? – спрашивает Джоанна, впервые подавая голос за целый вечер. С тех пор, как трое живущих в этой квартире узнали о том, что Китнисс вовсе не мертва, напряжение усилилось. Не осталось места для прежних жестоких и болезненных шуток, не стало места даже для банальных слов, и в комнатах повисла неприятная, режущая слух, тишина.
Пит не оборачивается. Джоанна стоит за его спиной в халате, под которым, разумеется, ничего нет. Ее ничуть не смущает присутствие Хеймитча, если постоянное затворничество в комнате и редкие вылазки на кухню и в санузлы можно назвать присутствием, разумеется. Джоанну никогда ничего не смущает, и, вместо того, чтобы убраться подобру-поздорову, она присаживается рядом и тоже смотрит на увеличенное фото, затем, устав, отбирает у Пита планшет.
- Что с тобой? – повторяет внушительным, не терпящим молчания тоном.
- Я видел внучку Сноу, - просто отвечает Пит, понимая, как сильно он устал.
- Маленькая девочка впечатлила тебя больше нашего министра связи? – Джоанна фыркает. – Не хочешь рассказать, что именно эта малютка сделала? Скрутила тебя на самом входе и пообещала отомстить за деда?
- Нет, - Пит медлит. – Она очень похожа на сестру Китнисс.
Выражение лица Джоанны можно толковать однозначно. «Опять эта Китнисс». Но, не отпустив очередной колкости, она изучает лицо внучки Сноу более тщательно, и соглашается.
- Ты хочешь узнать что-то о ней?
Пит вспоминает о своей недолгой поездке в Четвертый Дистрикт, вспоминает, как наблюдал за мисс Эвердин – светловолосой, голубоглазой, когда-то очень красивой женщиной, которая за недолгое время успела похоронить двух своих дочерей. Первая, Китнисс, напоминала своего отца, в то время как вторая была точной копией ее самой. Примроуз Эвердин, чье имя было вписано в первый раз на Жатве 74 Голодных Игр. И Китнисс Эвердин, вызвавшаяся на место своей сестры.
Действительно, удача никогда не была на их стороне.
- Разумеется, нас с нею не знакомили, - Джоанна отдает Питу планшет. – Президент пусть и гордился своими куклами, маленькой внучке дарил других кукол, более безопасных. Но что-то я, наверное, могу рассказать. Что тебя интересует?
- И какая она?
- О, - следует долгая пауза. – Понятия не имею. Я же говорю, нас с ней не знакомили. Я слышала, что она весьма талантлива по части пения, неплохо рисует, хорошо воспитана, хотя и капризна, но что еще я могла услышать о внучке тирана, державшего в своих когтях целую страну? – Джоанна смеется. – О ней не ходили плохие слухи. Чего нельзя сказать о ее покойной матери.
Пит оживляется.
- Она сирота?
- Ее родители погибли, когда ей не было и пяти, насколько мне известно. И история эта очень темная, потому что мне о ней ничего неизвестно, - Джоанна цокает языком и вдруг грустнеет. – Финник бы пригодился нам сейчас. В его арсенале было много страшных и не очень секретов, - Питу кажется, что впервые он видит Джоанну такой грустной, но иллюзия растворяется, едва девушка поднимает свои лихорадочно блестящие глаза. – Я знаю, что единственная дочка Сноу была редкой оторвой, и нервы своего драгоценному папочке истрепала вдоль и поперек. Кажется, она даже замуж умудрилась выйти, не получив родительского благословения. Представь, как ей было тяжело проделать такое?
Пит не представляет. Пит выключает планшет и идет на кухню ставить чайник. Хочется пить и спать. Пит стучится в комнату, ставшую комнатой Хеймитча, но в ответ получает недовольное бормотание и от двери отходит.
- Этот алкоголик еще долго протянет? – хмуро спрашивает Джоанна, уже устроившись на стуле на кухне, и приготовив даже чашку для чая, в который (Пит видит это по хитрющим глазам) обязательно добавит что-нибудь алкогольное, если после Хеймитча что-нибудь алкогольное способно спастись. – Мне безумно не нравится его нахождение в этой квартире. Мне кажется, он способен захламить любую территорию своего обитания в предельно сжатые сроки.
- Ну, - Пит качает головой, - здесь у него еще и помощник есть.
На подколку, которую даже и подколкой назвать трудно, Мейсон не реагирует. Ее волнуют совсем другие вопросы, вопросы, которые она не может не задать, пусть даже они запретны, неприятны, даже опасны.
- Что интересного рассказал тебе Плутарх? – и отвлекается на шаги Хеймитча.
- Шансов на то, что Китнисс придет в себя ничтожно мало, - говорит Пит первое, что приходит в голову, и Эбернети, кое-как доползший до свободного стула (одного из двух стульев, вообще в этой квартире находящихся), шипит, ударившись локтем о стол. Конечно, бывшего ментору больно даже не из-за удара, но из-за новости, но новости в последнее время учат его быстро трезветь.