Каждая моя пародия – на стих Миши целиком. Не на одну-две строки, не на трёх- или четверостишие, а именно на весь стих. Только в одном-единственном случае – на пару строк (и как раз этот случай – первая пародия в настоящем сборнике).
Не знаю, случалось ли в истории всемирной литературы, чтобы писались и потом томами публиковались пародии на конкретные стихи одного автора целиком. Ещё раз: пародия на полное стихотворение. Скорей всего всемирная литература подобного опыта не знала. Да и не важно, было такое или нет, теперь вот в любом случае оно есть. От скромности я не умру. Нет, весь я не умру. Во всяком случае пока не намереваюсь. А мои пародии будут жить вечно, пока в подлунном мире жив будет хоть один пиит.
…Впрочем, понизим градус кипения и высоту полёта: поэт в России, конечно, больше, чем поэт, но пародист – всего лишь пародист.
Итак, отправляю Мишу Гундарина в вечность.
***
«Есть преступления хуже, чем сжигать книги. Например, не читать их» (Рэй Брэдбери).
Как-то в разговоре мы с Мишей сошлись на том, что оба не любим дома наличие непрочитанных книг. Появилась непрочитанная – её тут же надо прочесть. Но всё равно, непрочитанных/нечитанных больше, чем прочитанных/читанных. Причём, чем больше читаешь, тем… вот тут так и хочется написать, что «тем больше хочется», но пишу иначе, хотя тоже предсказуемо: тем нечитанных становится всё больше и больше. То сам покупаешь впрок (уверяя себя, что вот-вот), то дарят и дарят, зная твои привычки и увлечения. Хорошо, что учебники химии в дар пока не преподносили.
К месту будь сказано: вот некий Петрушка из «Мёртвых душ»… «имел даже благородное побуждение к просвещению, то есть чтению книг, содержанием которых не затруднялся: ему было совершенно всё равно, похождение ли влюбленного героя, просто букварь или молитвенник, – он всё читал с равным вниманием; если бы ему подвернули химию, он и от неё бы не отказался. Ему нравилось не то, о чём читал он, но больше самое чтение, или, лучше сказать, процесс самого чтения, что вот-де из букв вечно выходит какое-нибудь слово, которое иной раз чёрт знает что и значит. Это чтение совершалось более в лежачем положении в передней, на кровати и на тюфяке, сделавшемся от такого обстоятельства убитым и тоненьким, как лепёшка…»
Петрушка содержанием книг не затруднялся, но мы-то затрудняемся!
Вот и тут на целую трилогию затруднились-загрузились.
И ещё: чем больше пишу пародий на Мишу, тем всё больше и больше становится его оригинальных стихов (пусть им и в прошлом сотворённых). Не поспеваю, однако.
Стихи и пародии/версификации/отклики
Пошто ты так тиранишь слово?
Михаил Гундарин
Цитата:
«…Опять на языке вертится.
И мы на всё готовы, лишь бы
К утру домой не воротиться…»
Владимир Буев
Чего ж верти́тся, но готовы?
Потребно гóтовы, не меньше!
Или ворóтиться. Рисковы
Все ударения, милейший!
Спросил у автора: «Ну, как же?!
Пошто ты так тиранишь слово?!»
«Для шалости», – не ойкнув даже,
Ответил мягко, не сурово.
Вот был бы в детстве у поэта
Месье, за шалости бранивший,
Мораль вложивший бы в эстета
И в Летний сад гулять водивший,
То и писал поэт бы строго
И с чувством, с толком, с расстановкой,
Понятно даже бестолковым,
Таким, как я, без расшифровки.
Робинзоном я представился
Михаил Гундарин
Бескорыстные, бескостные
Дни моей простецкой страсти.
Мы с тобой вдвоём на острове,
А над островом ненастье.
Промокает наша хижина,
Попугай кричит сердито
О газоне неподстриженном,
О спокойствии забытом.
В бурной мгле не видно паруса,
Ни следа его, ни тени…
Сэкономил – так не жалуйся
На своё приобретенье.
(Это в скобках, разумеется,
А на деле мы готовы,
Если всё опять изменится
В сотый раз начать по новой).
Владимир Буев
Робинзоном я представился
И на острове укрылся.
Прямо к хижине направился,
Над которой дым клубился.
Дождик шёл, я думал, Пятница
В виде девы обогреет.
Но живёт в халупе старица:
Свет не видывал страшнее.
За жильё предполагается
Приносить хозяйке плату,
Бартер тоже разрешается,
Потому не до бравады.
Море целый год свирепое.
Судна в дымке бирюзовой
Нет и нет. Старушка требует
В сотый раз начать по новой.
Полоска
Михаил Гундарин
ПАПИРОСЫ