— У парня не может быть перерыва? Что я должен сделать? Получить ещё один сердечный приступ? — Он осмелел. — А у тебя как дела? Пыталась напасть на своего терапевта в последнее время?
— Не пыталась, болван.
Джонатан передал мне мяч, грубо. Он выбил из меня воздух, но я поймала его.
— Двадцать четыре часа самоконтроля, — сказал он. — Одиночество для тебя лучше.
Джонатан вернулся. Парень, который не мог меня терпеть, который дразнил, упрекал и играл на моих нервах, пока я либо не выходила из себя, либо не била его.
— А ты? — сказала я, передавая мяч обратно так грубо, как могла.
Он поймал его без проблем и повёл дальше.
— Ты не такой уж и отличный пример для самоконтроля. Если я захочу пример, то я смотрю на Терезу.
— В один прекрасный день и она лопнет. — Мяч в корзине. — Оставит кружева и жемчуга, — он показал взрыв руками. — Бум.
Я поймала мяч на лету.
— Кстати, она сказала, что ей жаль, что она рассердилась на тебя, — я бросила мяч брату. — Судя по всему, она материлась.
— Я её не осуждаю. Но да, она потеряла самоконтроль. С этого момента я буду примером того, как удерживать своё дерьмо внутри. Всё, что я смогу контролировать, я буду держать в узде. Готово. И прости, Фи, но я буду держаться от тебя подальше. Ты плохо влияешь. От папы тоже буду держаться подальше. Он ещё хуже. Мне хочется разбить ему лицо, — Джон замахнулся для броска и промазал. Снова взяв мяч, он произнёс:
— Контроль. Для всего перед моими глазами.
— Ты думаешь, что это так легко?
— Да, думаю. Это выбор. Я вижу, что грядет безумие. Ты. Рейчел. Затем я. И теперь я знаю, каковы признаки. Я понял. — Бум. Мяч попал по ободу. — Дальше я буду наблюдать за Терезой. Потом за Марджи. Мы все будем здесь в какой-то момент, пока мы не научимся.
Я поймала его мяч на середине отскока.
— Ты бредишь.
— Ты знаешь, кем была одержима моя девушка, прежде чем умерла?
— Богом? — Я сделала бросок, и бум, промазала. Из меня всегда бы плохой спортсмен.
— Тобой, — он поймал мяч в воздухе. — Говоря о бреде. Она думала, что она — дерьмо. Думала, у вас была настоящая жизнь.
— Почему? — Эта информация странно кольнула меня. Я была разной, но восхищения мной даже в списке не было. Тем не менее, желание необъяснимой близости пульсировало вокруг восхищения, когда я была уверена, что вообще никогда не встречала Рейчел.
Джонатан набивал мяч, но не делал броска.
— Она была обычной, нормальной девушкой. Из плохой семьи, но всё равно она была реальной. То, как мы живём, было для неё словно сказкой, — он засмеялся и бросал мяч, пока тот не пролетел над его головой. Он поймал его и снова принялся набивать. — Когда она увидела, как ты жила, как тратила деньги, она восхитилась этим. До меня должно было дойти уже тогда. Думаю, то, что я не видел этого, начало беспокоить меня больше всего, когда я услышал о ней и папе. Как это дерьмо могло проскользнуть у меня под носом. Мне не нравится быть слепым. Я чувствовал, будто получил бейсбольной битой в затылок. Затем вечеринка, я просыпаюсь, а ее нет.
Он сделал удар. Мяч в корзине.
— Она была реальной, а потом... её не стало.
— Потому что она хотела быть нами.
— Сумасшедший конченый мир, — сказал он, передавая мне мяч.
Я встала перед сеткой и бросила мяч. По какой-то случайности или законам физики он попал в корзину.
— Отличный бросок, — мужской голос прозвучал слева от меня.
Я повернулась и увидела Уоррена Чилтона, набивающего рукой мяч, который я бросила.
— Дрейзен, — сказал он, передавая Джонатану мяч.
— Эй, — бросил Джонатан в ответ.
Я была уверена, что он пытался вспомнить лицо Уоррена. Тот был на семь или восемь лет старше, но был хороший шанс, что они потягивали травку из одного и того же косяка в каком-то месте. Джонатан сделал бросок, промазывая, потому что он вёл себя осторожней, как никогда прежде. Он передал мяч обратно Уоррену.
— Где ты был? — спросила я, возвращаясь к столбу, когда Уоррен подпрыгнул к обручу и промазал. Баам.
— Получил освобождение, чтобы съездить на свадьбу сестры. Снял отслеживающий браслет с лодыжки с помощью горелки и удрал, — он поднял штанину, показывая красный свежий ожог.
— Ого, чувак, — Джонатан вёл мяч, поглядывая на лодыжку Уоррена. — Куда ты ходил?
— Украл машину моего отца и поехал в Санта-Барбару.
— Круто. — Он кинул мяч Уоррену, который снова промазал, бросая в корзину. Я не могла поверить, что Джонатан будет впечатлён высокой драмой, но ему было шестнадцать.