Мое сердце сильно билось, но внешне я был спокоен, когда, нагнувшись через стол, громко сказал:
– Вы имеете неверные сведения, в этом я могу вас заверить.
– Чем вы можете доказать это? – последовал высокомерный ответ.
– Тем, что именно я назначен в гвардию, и мое имя – Дэл, – сказал я, стараясь быть спокойным и чувствуя, как Дарелл сжал мою руку.
– Вы – счастливец, если так, – злобно усмехнулся Кэрфорд. – Поздравляю вас с вашей…
– Стойте, Кэрфорд! – крикнул Жермин.
– С вашей крестной маменькой, – докончил лорд.
– Ваши сведения неверны, милорд, – горячо повторил я, хотя мое сердце сжалось предчувствием: я угадал, кого они называли именем Нелл.
– Клянусь Богом, это правда, – повторил Кэрфорд.
– Клянусь Богом, это – ложь, – настаивал я.
Наши голоса возвышались; кругом настало молчание – все слушали нас. Кэрфорд покраснел, как рак, когда я обвинил его во лжи, сам начиная думать, что это не было ложью. Но отступать я не хотел.
– Итак, я прошу вас взять свои слова обратно, – твердо заявил я.
– Если вам не стыдно было принять такую протекцию, чего же стесняться признания в этом? – рассмеявшись, сказал Кэрфорд.
Я встал с места и низко поклонился ему. Все поняли, что означал этот поклон. Он один, продолжая дерзко смотреть на меня, не поднялся с места.
– Вы, как видно, не понимаете меня? Может быть, это освежит вашу сообразительность? – воскликнул я и бросил ему в лицо салфетку.
Лорд вскочил на ноги, то же сделали и все остальные. Дарелл крепко сжимал мою руку, Жермин держался около Кэрфорда. Я плохо сознавал, что происходит, будучи весь занят своим ужасным открытием. Между тем Дарелл говорил с Жермином, а Кэрфорд снова занял свое место.
– Вам лучше теперь идти домой, – обратился ко мне Дарелл. – Я устрою все, как надо: вы встретитесь завтра утром.
Я кивнул ему, как-то сразу успокоившись. Слегка поклонившись Кэрфорду и низко – хозяину дома и его гостям, я пошел к двери; за мной послышался оживленный говор.
Не помню, как я добрался до своей гостиницы, всецело поглощенный неожиданным открытием. Я еще сомневался, еще не верил, а между тем это объясняло все, все, что произошло со мной. Прошло четыре года со времени моего знакомства с Сидарией, и однако, если все, услышанное мною, было правдой, я завтра охотно получу смертельный удар от руки Кэрфорда. Спать я, конечно, не мог и пошел в общий зал гостиницы, где спросил бутылку вина. Там никого не было, кроме одного очень скромно одетого человека; сидя за столом, он читал книгу. Он ничего не пил, и, когда я из любезности предложил ему стакан вина, отрицательно покачал головой. Однако он закрыл Библию, развернутую перед ним, и пристально посмотрел на меня. У него было странное лицо – худощавое и длинное, а волосы (парика у него не было) свешивались прямыми прядями вокруг его головы. Я принял его за проповедника, и нисколько не удивился, когда он заговорил огрехах народа, гневе Божьем и тому подобных вещах. Все это было скучно, и я пил вино молча, погруженный в свои мысли, нисколько не интересуясь грехами мира.
– Греховное увлечение папизмом снова подымает голову, – говорил проповедник, – а благочестивые терпят гонения.
– Ну, эти благочестивые взяли свое; они получают теперь только то, что заслужили, – нетерпеливо перебил я, потому что мне надоели его проклятия и жалобы.
– Но царство Божие наступает, – воскликнул он. – Его гнев поразит всех, не исключая обитателей дворцов.
– Я бы на вашем месте так громко не говорил об этом! Опасно, – сухо заметил я.
– Вы – молоды и кажетесь честным, – сказал он, пристально глядя мне в глаза. – Остерегайтесь! Сражайтесь за Создателя, а не в рядах его врагов.
Мне не раз случалось видеть всяких фанатиков в деревне, но такого сумасброда встречать еще не приходилось, хотя, надо сознаться, он говорил многое верно, в особенности, когда начал громить поведение придворных и самого короля.
– Может быть, вы и правы, мистер…
– Мое имя – Финеас Тэт.
– Мистер Тэт, – зевнул я, – но ведь нам с вами ничего не изменить. Подите проповедывать королю.
– И королю придется услышать мои слова, – нахмурился он, – но теперь для этого еще не пришло время.
– Зато теперь как раз время подумать о постели, – улыбнулся я. – Вы ночуете здесь?
– Сегодня я ночую здесь, а завтра буду проповедывать в городе.
– Тогда, пожалуй, завтра вам придется ночевать в менее удобном месте, – заметил я ему, собираясь идти спать, но он устремился за мною, громко крича: «Помните! Настанет время!»