Теперь я уже не сожалею: я улыбаюсь тому, что вздумал просить, но не жалуюсь, что просил напрасно. Это сознание очень печально. Да, я был глуп и безумен тогда, но пусть и мои дети будут так же безумны, пока их сыновья в свою очередь не вырвут у них этого пылающего факела счастливого безумия юности, освещающего сумрак холодного мира.
Можно было подумать, что Нелл Гвинт вовсе не ждала меня, – так удивилась она моему приходу.
– Вы хотели видеть меня? – спросил я.
– Я? – воскликнула она удивленным тоном. – Ах, да! Я припоминаю: эта фантазия пришла мне в голову, когда я проезжала мимо вашей квартиры. Однако вы не заслуживаете такого внимания – вы были очень грубы со мною при последней нашей встрече. Но я не злопамятна: старые друзья должны прощать друг другу. К тому же вас надо извинить: вы были, вероятно, огорчены и удивлены, не правда ли, Симон?
– Какие бриллианты у вас на шее! – вместо ответа печально произнес я.
– А разве она их не достойна? – тихо спросила Нелл, отодвигая кружева платья, чтобы лучше показать свое ожерелье.
– Достойна вполне, но… не было ли бы обидно, если бы они оказались простыми, обыкновенными камешками?
– Ну, еще бы! – рассмеялась она: – Ведь я дала за них цену бриллиантов.
– Я тоже заплатил дорогую цену и думал, что владею бриллиантом…
– А он оказался простым камешком? – спросила красавица, склоняясь над креслом, в которое я опустился.
– Да, камешком… самым простым, обыкновенным камешком.
– Вы жестоки, Симон. Но все-таки – красивым камешком, похожим на бриллиант?
– Да, и все-таки…
– И все-таки бриллиантом я не была и тогда… – голос Нелл слегка дрогнул от волнения. – И тогда я была самым простым камешком.
– Да простит вам Бог! – грустно сказал я.
– А вы, Симон, прощаете ли мне? – Я молчал; чаровница резко отошла от меня. – Не один Бог может прощать, Симон. Разве люди не способны прощать?
– Прощать? – тихо спросил я, подходя к ней. – Не говорите о прощении! Я хочу говорить о своей любви.
– О любви? Теперь? – радостно и недоверчиво переспросила Нелл. – Вы любили бриллиант, Симон; разве можете вы любить простой камешек? Что скажет ваша матушка, что скажет почтенный пастор?
Я схватил ее руки, осыпал их поцелуями и стал умолять:
– Пойдем со мною! Я буду исполнять твое малейшее желание… Я забуду все прошлое…
Нелл отодвинулась от меня, но не отняла своих рук.
– Идти с тобою? Но куда? Мы ведь больше не в полях деревни.
– Мы могли бы опять быть там… одни, в нашей милой деревне.
Молодая женщина с недоумением смотрела на меня, как будто не понимая моих слов, и воскликнула:
– Ты хочешь, чтобы я… чтобы я оставила Лондон и уехала с тобою? С тобою одним?
– Да, со своим мужем.
– Ты с ума сошел! – нетерпеливо воскликнула она, отнимая руки.
– Может быть, но послушай, моя дорогая…
– Как? Чтобы я оставила столицу, бросила двор, уехала в деревню? А ты? Ты ведь приехал сюда искать счастье?
– Я и нашел его! – горячо воскликнул я, снова хватая ее руки.
– Бедный Симон! – слегка рассмеялась она, нежно сжимая мои пальцы, – ты действительно еще хорошо помнишь Сидарию. Но ее уже не существует: я теперь уже не та, чем была она. Какое безумие!
– Минуту назад ты не называла этого безумием.
– Значит, я была глупа, – горько заметила она. – Нет, я не создана для того, чтобы бродить среди полей и жить в хижине.
– Одной – нет, но с любимым человеком? Как много женщин способно на это ради своей любви!