Немного я слышал о Мэри и раньше, от родителей, однако они не были знакомы с нею близко. И мамины, и папины родные всегда жили в Бостоне, а Мэри уехала в Вашингтон еще в 1950-е годы и больше не возвращалась, разве только приезжала на праздники да на свадьбы родственников.
Однажды я опустил монетку в двадцать пять центов в телефон-автомат, находившийся в общежитии Американского университета в Вашингтоне, и позвонил в «Вашингтон пост». В принципе, это было все равно что игроку школьной бейсбольной команды звонить на стадион «Янки» и требовать Дерека Джитера[17]. Но помощница Мэри, взявшая трубку, соединила меня с нею, и я сказал просто:
– Привет, Мэри. Меня зовут Брайан Макгрори. Мы, кажется, родственники.
– Чудесно! – отозвалась она. – У меня в эту субботу соберутся гости. Можешь приехать ко мне домой часов в шесть? – Это был не столько вопрос, сколько приказ. Я не успел еще выдавить ни слова в ответ, как она сообщила мне свой адрес и добавила: – Буду ждать тебя с нетерпением. А сейчас мне нужно бежать. Времени – ни минуты.
На том разговор и закончился.
Я очень волновался. Упоминания о квартире Мэри на Маком-стрит в Кливленд-Парке не сходили со страниц разделов светской хроники благодаря регулярно проводившимся у нее званым обедам. Тип О’Нил и Тед Кеннеди распевали там ирландские народные баллады, а множество других конгрессменов, сенаторов, советников Белого дома, министров и самых именитых журналистов обсуждали животрепещущие политические проблемы. И вот в ближайшую субботу среди них должен был оказаться я, чтобы отстаивать свое мнение по таким вопросам, как достигшая в то время огромного размаха безработица или роль противоракетной обороны в холодной войне. Боже, да ведь это просто катастрофа! В назначенное время я нажал на кнопку домофона на парадной двери многоквартирного дома, спустился лифтом, как было велено, на один этаж и медленно побрел по длинному темному коридору, мимо мусоросборника, мимо пожарного выхода, к угловой квартире. Там я задержался, собираясь с духом и чувствуя себя так, как, наверное, чувствовал себя Страшила перед аудиенцией у волшебника Изумрудного города. Мне предстояло войти в жилище известной журналистки, равных которой до той поры я не встречал. И мысль о том, что мы носим одну фамилию, мне не помогала. К тому же мне предстояло попасть в совершенно незнакомый мир. Голова у меня гудела от множества фактов, почерпнутых из свежих номеров «Уолл-стрит джорнэл», «Вашингтон пост» и «Нью-Йорк таймс». Я начитался до такой степени, что, пожалуй, по истории ближневосточного конфликта мог бы выдержать выпускной экзамен на факультете права и международных отношений. Но, казалось, стоит первому же гостю поинтересоваться, как у меня дела, и я упаду в обморок. Потом та же «Пост» напишет в разделе светской хроники: «Таинственный гость приехал на метро, а уехал в машине “скорой помощи”».
Постучал в дверь. Сначала ничего не последовало, затем послышалось шарканье ног, позвякиванье – дверь отворилась. Очень приятная дама лет шестидесяти с небольшим, с добрым лицом, окинула меня взглядом с ног до головы, от брюк в коричневую клетку (их купила мне мама специально для такого торжественного случая) до вельветовой спортивной куртки, которая была мне маловата. Я нарушил молчание, протянув руку со словами:
– Я Брайан Макгрори. Для меня большая честь познакомиться с вами.
Она выслушала меня спокойно, даже ободряюще, и в ту минуту я не мог, конечно, догадаться, сколько сотен раз впоследствии мы будем с нею обедать, сколько тысяч раз будем звонить друг другу, лакомиться запеканкой из мелко нарубленной говядины воскресными вечерами, праздновать сочельник, обсуждать ее колонки, вместе путешествовать, освещая президентские избирательные кампании. Не мог я представить и ее сумасшедших звонков на голосовую почту, когда она воображала, будто в тот момент я могу ее слышать («Алло? Это Брайан? Здравствуй!») Но вот что я почувствовал в самую первую минуту, так это то, что я очень рад оказаться у нее в гостях. И все тревоги куда-то пропали.
– Конечно, конечно, – проговорила она мелодичным голосом с выражением удовольствия на лице. Провела меня в гостиную, сняла со стены старенькую пожелтевшую семейную фотографию и сказала:
– Вот, посмотри. Этот мужчина тебе знаком? Ты – вылитый дедушка.
Тут она не ошиблась.
Одета Мэри была вызывающе – иначе не скажешь, – хотя не нужно путать это с понятием «неприлично». Я имею в виду, что все на ней было сплошь из атласа и шелка, я даже запомнил, что платье украшали перья, и цвет одной детали мог гармонировать, а мог и контрастировать со всеми остальными. Мэри не была расположена к спокойным тонам нигде и ни в чем. Что бы ни делала, она никогда не скрывала легкой усмешки и, как бы банально это ни звучало, когда она смотрела на окружающий мир, в глазах ее плясали чертики. Ничто не принималось ею всерьез, но и откровенных шуток она не допускала.
17
Джитер, Дерек Сандерсон (род. 1974) – известный американский бейсболист. Восемнадцать лет выступал в высшей лиге за команду «Нью-Йорк янкиз», в составе которой пять раз становился абсолютным чемпионом США.