— Так точно, господин министр.
— Представления позвольте немного отложить.
Наступило молчание. Все чувствовали его неловкость, кроме Брудье, который, выпятив живот, запустив пальцы в бороду, вращал правительственные думы.
Опять возникло движение возле караульни, и послышались шаги по гравию.
Приход батальонного командира Мамбра был во многом сходен с приходом батальонного командира Пюсманжа. Но появления полковника пришлось ждать добрых пять минут. Вид у него был взволнованный и грузный.
— Господин министр… я смущен… я спешил… я чувствую себя чрезвычайно польщенным вашим посещением… все мы видим в нем доказательство высокой заботливости, которой… Позвольте мне…
Представления последовали в темноте.
— Майор Мамбр, господин министр, командир первого батальона… Майор Пюсманж, командир третьего.
— Я знаю этих господ… Я видел дела об их службе… Я знаю, как их высоко ценят… Позвольте и мне в свою очередь…
И Брудье назвал лиц своей свиты, каждого в отдельности:
— Г. главный директор Шамбо-Бюртэн… майор де Сен-Бри… Г. Мартэн, мой личный секретарь.
Ламандэн поклонился с двусмысленной улыбкой на губах: Омер, все угрюмее и угрюмее, еще больше выпрямился; Мартэн был неуклюже почтителен.
— Господин полковник, проводите нас сначала в кухню; с нее мы начнем наш обход, если вы ничего не имеете против.
Полковник взглянул на майоров; майоры взглянули на полковника.
— Дело в том… господин министр, что ключи от кухни не у нас.
— Где они?
— Они на ответственности дежурного офицера.
— Где он?
— У себя, господин министр… должно быть…
— Хорошо… Пошлите за ним!..
Тон у министра был вежливый, но твердый; майор де Сен-Бри хмурил правую бровь и кривил губы, что майором Пюсманжем было замечено, несмотря на темноту. Что касается главного директора Шамбо-Бюртэна, то он напустил на себя покорно-терпеливый вид, беспокоивший полковника.
Батальонный командир Мамбр пошел к караульне распорядиться.
— Пройдемся немного! — сказал министр.
Он направился к главному зданию. По правую руку от него шел полковник, по левую — директор Шамбо-Бюртэн; майору де Сен-Бри, шагавшему позади, сопутствовали майор Пюсманж и личный секретарь.
Тем временем вернулся батальонный командир Мамбр в сопровождении солдата с фонарем.
— Господин полковник, вестовой отправился разбудить дежурного офицера; я привел человека с фонарем.
— Хорошо!
Майор Мамбр и человек с фонарем пошли в хвосте.
— Эти строеньица, — сказал министр, — ватерклозеты, не правда ли?
— Да, господин министр, ночные ватерклозеты; люди ходят туда крытым ходом; таким образом они защищены и от дождя, и от холода.
— Отлично придумано.
— Дневные ватерклозеты расположены поодаль, возле ограды.
— Прекрасно! Осмотрим один из таких ночных ватерклозетов.
Министр поднялся на несколько ступеней; перед ним была железная дверь без запора. Внутренность строеньица освещал газовый рожок; и там был словно исток реки запахов. Министр отворил дверь.
— Не так уж грязно. А педали в исправности?
Полковник поспешил лично привести их в действие.
— Лохани очищаются каждый месяц?
— Каждую неделю, господин министр.
— В жаркое время вам бы хорошо каждое утро немного поливать нефтью.
Министр вышел.
— У ваших людей понос, насколько я могу судить.
— У некоторых, господин министр, именно у тех, которые пользуются ночными ватерклозетами. Но смею утверждать, что в дневных ватерклозетах состав отбросов в общем превосходный.
Во дворе шествие построилось вновь.
— Сколько у вас в лазарете больных?
— Нормальное количество… человек тридцать, кажется.
— Заразных болезней нет?
— Чесотка, господин министр.
— Много случаев?
— О, нет… пять или шесть.
— Известен источник этой заразы?
— Схватывают в городе… знаете.
Министр выразил желание осмотреть лазарет.
Когда они выходили из лазарета:
— Ваше впечатление, дорогой директор? — спросил Брудье.
— Мое впечатление, господин министр? Оно не слишком неблагоприятно. Разумеется, эти полковые лазареты далеки от совершенства, — и нос директора рассекал воздух сверху вниз и снизу вверх, — но здешний содержится сравнительно хорошо. Правда, жаль, что чесоточные не снабжены маленькими приспособлениями, которыми они пользуются в современных больницах.
— Какими приспособлениями, господин главный директор?
— Чесалкой из твердого дерева с ручкой для спинной области: и теркой из стеклянной бумаги для остальных областей тела. Таким образом, люди могут чесаться, сколько им угодно; и это чище, чем ногтями.