— А отец где?
— Он приедет тебя проводить перед отлётом!
Я ощущал непроходящую слабость.
— Остаться с тобой? — спросила сестра.
— Нет, я уже пришёл в себя, хотя давление ауры ощущается! — помотал я головой.
Девушки вышли.
Несмотря на ощущение слабости, недосыпа и усталости, я переоделся в костюм, в котором был на приёме, поскольку одежду, книги и другие мелочи уже погрузили — два моих больших и два маленьких шкафа были почти пусты. Потом я взял планшет и набрал Анжелике.
— Привет, мой любимый! — в её голосе была радость.
— Привет, солнышко! В общем…
— А что у тебя с голосом, тебе плохо? — спросила она обеспокоенно.
— Сейчас не особо хорошо, но это пройдёт.
— Что случилось⁈
— Энджи, об этом потом. Мы скоро вылетаем, в Москве будем примерно в половину шестого или в шесть, разница во времени у нас с тобой три часа. Организуй грузовик, у меня столько всего с собой, что не знаю, куда это девать вообще.
— Хорошо, я позвоню Валику, он поможет! Милый, я переживаю за тебя!
— Да нормально, не переживай! До встречи!
— Жду с нетерпением, Вит!
Подарки отца я сложил в новенький кожаный портфель, который решил носить лично.
— Пора! — я оглядел комнату, подошёл к столу и положил ладонь на несколько секунд. — Ещё вернусь!
Вздохнув, вышел из комнаты, затворил дверь и пошёл вниз. Оглядев парк, повернулся в сторону центрального входа и увидел, что машину уже подали. Это был тот самый бронированный «Пузырёв-Сибиряк», черный полноприводный внедорожник, который забирал меня из аэропорта.
Я направился туда и вскоре увидел, что из дома вышли мать, сестра и кузина. Чуть сзади была доктор.
Я подошёл ко входу, мать спустилась и утирая слёзы, бросилась меня обнимать.
— Ма, ну я же не с концами уезжаю! Вернусь ещё, и ты можешь приезжать ко мне, ну, — сказал я мягко.
— Это всё мы виноваты, этот накопитель… — всхлипнула она.
Подошла Алёна, потрепала меня за голову, достала из сумочки карту и протянула матери.
— Сынок, возьми вот на расходы двадцать тысяч, — матушка протянула мне карту.
— Код — твой год рождения, — вздохнула Алёна и тоже утерла слезинку.
Я благодарно кивнул и спрятал её во внутренний карман.
— Блин, ну и так грустно, ма! А вы ещё плачете, вроде я на северный полюс уезжаю.
При этих словах мать ещё больше разрыдалась.
— Прадед тоже когда-то так говорил, а потом уехал в экспедицию и пропал, — дрогнувшим голосом пояснила Алёна.
— Это не наш случай, успокойтесь! Матушка, всё будет нормально, теперь буду часто приезжать — это же мой дом, здесь мне всё нравится! Я тоже буду скучать…
— Сынок…
Маман пришлось успокаивать минут десять. Алёна тоже выглядела грустной.
— Прокатись на Выселки, сестрица — будет приятный сюрприз для всех, — чтобы разрядить ситуацию, усмехнулся я.
— Так и сделаю! — махнула рукой Алёна.
Все засмеялись, смех сквозь слезы.
— Счастливого пути, дорогой! — мать расцеловала меня.
— Верю в тебя! — расцеловала его сестра. — В добрый путь!
Пока я садился в машину, Лада перекинулась с ними несколькими фразами, потом села спереди.
Двери захлопнулись.
— Добрый день, Виктор Антонович, Лада Евгеньевна! — поздоровался с нами водитель.
— Добрый, Степан Иванович! — покивал я.
— Едем! — Лада, как мне показалось, чуть нервно хлопнула в ладони.
Внедорожник мягко тронулся. Я приоткрыл стекло и помахал рукой матери и сестре, потом откинулся на сиденьи и стал глазеть на парк — имение было очень красивое, уезжать мне не хотелось.
Проехали ворота, охраняемые автоматчиками, и свернули в сторону аэропорта имени Пепеляева.
«Сколько всего произошло! Сколько новых впечатлений, знакомств, знаний!» — я обдумывал всё, что произошло со мной за дни, проведенные в имении.
Когда отъехали километра на три, я ощутил колебания своего эндейса под сердцем.
— Ух, — прошептал и потер грудь, поскольку ощущение было такое, будто на миг вогнали раскаленную иглу в сердце.
«Бодрящее, блин, ощущеньице — так и кипяточек по ногам может потечь».
— Накопитель отпустил нас и пожелал счастливого пути, — через несколько секунд повернулась к нему Лада.
— Ага, я ощутил!
— Бодрит, скажи? — усмехнулась кузина.
— Очень, блин. Когда мы ехали на Выселки, такого не было, — удивился я.