— Весна? — оживилась Анжелика и даже села чуть более прямо. — В августе?
Юлия переглянулась с Элиной, потом довольно терпеливо разъяснила, что привычные нам времена года там сдвинуты: зима — с апреля по июнь, весна — с июля по октябрь, температура доходит до сорока градусов, лето и осень — с октября по март, очень дождливо и влажно.
— Хорошего мало, — явно впечатлилась Анжелика. — Получается, что спортсмены из Европы приедут туда в самую духовку?
— Можно сказать и так, — усмехнулась Харжевская. — Однако это лучше, чем попасть в сезон дождей.
Юлия эта оказалась не только девушкой симпатичной — военная форма была ей очень к лицу, но и очень интересной рассказчицей. Мы с Анжеликой и сами не заметили, как втянулись в беседу и заслушались её пояснениями. Даже Арина облокотилась локтями на стол и слушала с приоткрытым ротиком.
— Так что Германия очень сильно им помогла во время войны за независимость, и до сих родезийский спецназ и рейнджеры — лучшие на континенте, — завершила она экспромт-рассказ.
— Как интересно, — мечтательно промолвила Арина. — Хотела бы и я так путешествовать.
— Путешествовать⁈ — сразу взбодрилась Элина. — Младшая, а ты ничего не путаешь?
— А что? — Арина слегка напряглась и с опаской посмотрела на сестру.
— Для начала выучись в «дроздовке» на дипломатическом факультете, и не когда, а если получишь офицерский чин, вот тогда можно будет подумать о каком-то твоём назначении куда-нибудь в ближнее зарубежье! — завелась Элина.
— Эля, ну какая «дроздовка»? — стушевалась Арина.
— А вот такая! — ударила ладонью по столу Дроздовская-старшая. — Будешь ходить строевым шагом по плацу в дождь и мороз, чтобы твоя толстая задница узнала, что такое настоящие трудности.
Арина всхлипнула, закрыла лицо руками и громко разрыдалась.
Мы с Анжеликой переглянулись — рыжую надо было выручать.
— Прекрасная леди Элина, будьте любезны умерить пыл! — заявил я решительно и веско.
— Что-о⁈ — она повернулась к нам с Анжеликой.
— Пыл свой поумерь и не терроризируй сестру — так яснее? — я тоже начал злиться.
— Вот вообще не твоё дело! — прибалдела Элина.
— Моё, вернее — наше с Анжеликой!
— Да! — звонким голосом подтвердила моя пассия.
— Мне плевать, куда вы обе пойдёте — хоть в «дроздовку», хоть в «корниловку». Но лучше в «дроздовку», если вас интересует дипломатическая карьера, — холодно заявила Элина.
— Они пойдут туда, куда захотят — тебе ясно? — я смотрел в красивые голубые глаза старшей.
— Что я слышу⁈ — саркастично закатила она глаза. — Мальчик-недоучка подал голос!
— А ну рот свой закрыла! — рявкнул я и ударил кулаком по столу. — Ты как говоришь с будущим депутатом⁈
Элина хмыкнула, посмотрела на Харжевскую — та выглядела слегка растерянной, и громко, искренне засмеялась.
— Мама дорогая, вы друг друга стоите! Теперь понятно, что вы оба, — оглядела она нас с Анжеликой, — пудрите мозги моей дурочке-младшей.
При этих словах Арина дернула плечами и разревелась ещё сильнее.
— Между прочим — наш уговор в силе, а потому ты не имеешь права морально терроризировать Аришеньку! Ясно?
Элина усмехнулась и иронично уставилась на меня.
Я привстал, протиснулся мимо Анжелики к околостенному дивану и сел возле Арины.
— Не плачь, солнышко — никакого марширования по плацу в дождь тебе не светит! — приобняв её за плечи, сказал я успокоительно.
— Будет маршировать в снег, если вообще поступит! А вот если не поступит — я отправлю её на свиноферму где-нибудь под Бийском, будет там дояркой работать на минимальную зарплату! — подала голос Элина.
Арина вздрогнула. Мне пришлось её приобнять и шептать на ушко ласковые слова. Пока я это делал, в голове сложился вопрос.
— Какая может быть доярка на свиноферме⁈ — посмотрел я на Элину, которая перебирала вилкой содержимое своей тарелки. — Свиней доить?
Элина с Юлией переглянулись и засмеялись.
— Решил к словам придираться? — произнесла Дроздовская-старшая недружелюбно. — Надо будет — найду ей хозяйство с коровами, а надо будет — за свиньями убирать научится, раз она неспособна на большее.
Арина задрожала всем телом.
— А ну прекрати над ней издеваться! Ты её запугала! — я встал и с гневом смотрел на Элину.
— Защитничек нашёлся, — повела подбородком она, но взгляд отвела.
— Откуда ты знаешь, к чему у неё душа лежит? Может, она талантливый дизайнер или гениальный парикмахер-стилист⁈ — я размахивал сжатым кулаком.