— То есть тебе нравится их модель? — я оживился и чуть прижался к ней.
— Я разве это сказала? — Юля кокетливо улыбнулась, поглядев на меня.
— Ну, судя по твоему тону… — промолвил я многозначительно.
— Нет, Виктор — я обязана быть объективной, иначе дипломат из меня будет совершенно нулевой, — качнула она головой и засмеялась.
— Не буду спорить, — покивал я. — Но меня смущает такой вопрос — если там, в Родезии, постоянное чрезвычайное положение, то почему оттуда не бегут бизнесмены и производители?
— Ха, — усмехнулась Юлия и повернулась ко мне полубоком, — а почему они должны бежать? Наоборот, многие иностранцы стараются вложить деньги в добывающий и обрабатывающий секторы экономики. Страна очень богата ресурсами, там довольно приличная инфраструктура построена, если считать за последние лет пятьдесят.
— Что-то я не совсем понимаю, — я действительно сейчас не въезжал.
— Во-первых, родезийцы развивали свой военно-промышленный комплекс, поскольку опыт их самой первой войны показал, что на иностранном оружии ты далеко не уедешь — в любой момент поставки могут быть перекрыты. Было очень много всего построено, особенно после второй войны. Они уже несколько лет экспортируют вооружения в Азию и Латинскую Америку, отхватив часть рынка. Во-вторых, а как ты конкретно определил, что чрезвычайное положение должно мешать развитию, а не способствовать ему?
— А как может быть иначе, прекрасная леди? — поразился я. — Ограничение прав всегда мешает развитию — это аксиома!
Несколько секунд мы смотрели друг другу в глаза.
— Я с тобой не могу согласиться, Виктор. Могу рассказать подробнее свою позицию, но это тебе покажется скучным, — она легонько отсалютовала бокалом.
— Почему это скучным? С тобой очень интересно, потому я слушаю, — я тоже взял свой и допил шампанское.
— Благодарю. Философия была одной из трёх моих любимых дисциплин в «дроздовке», — краем губ улыбнулась она. — Так вот, я тебе могу сказать, что само по себе чрезвычайное положение за время последних двухсот лет земной истории во всех демократических государствах должно было являться чисто временной мерой — и в основном так и происходило. Оно потому и называется так, что в задумке должно действовать недолго.
— Вот, и я об этом — в Родезии всё наоборот!
— Дослушаешь, может? — Юлия выразительно посмотрела мне в глаза.
— Конечно!
— Не знаю, насколько хорошо ты знаком с философскими учениями восемнадцатого века…
— Относительно, — поморщился я.
— Ясно. Если говорить в общем, то уже тогда философы поставили вопрос — что важнее, свобода и безопасность?
— Всё важно, — удивился я.
— Сразу всего достичь бывает очень сложно, и вот почему…
Из пояснений Юлии следовало, что согласно некоторым философским концептам, которые стали доминирующими, если правитель, или суверен в более широком смысле этого понятия, обещал своим подданным безопасность, то ему приходилось жертвовать их свободой. И наоборот, если суверен хотел политической и гражданской свободы для общества, ему нужно было пожертвовать их безопасностью. Однако возникал вопрос, как следует понимать безопасность, поскольку именно французские власти с подачи мыслителей первыми в восемнадцатом веке начали декларировать это понятие и взяли на себя непосредственную ответственность — речь шла не о предотвращении катастроф, естественных для Европы тех лет, по типу голода, наводнений, эпидемий, а о том, чтобы иметь ресурсы для реагирования и возможность немедленно принять меры и перенаправить эти ресурсы в наиболее полезном для подданных направлении. Концепция управления, ставшая базовой для последующего общественного прогресса, сводилось к тому, что суверен-рулевой никак не может избежать бури, однако когда она случается, он должен уметь управлять своим кораблем в соответствии со своими интересами и экипажа. В такой системе чувство безопасности среди граждан базировалось на вере в то, что власть следит за их спокойствием и за их будущим, что и давало ей устойчивую легитимность.
Однако философы на Западе после прихода в мир магии придумали новый концепт, позволяющий держать массы в повиновении — теперь, когда потенциально каждый мог стать более-менее сильным магом, первоочередной задачей властей стало широкое распространение среди граждан чувства незащищенности и даже паники, совпадающей с крайним притеснением их свобод, находящим свое оправдание именно в этой неуверенности.
— Это осознанный метод управления и контроля, понимаешь? — патетически вопросила девушка.