Тем не менее, я кое-как выдержал личную встречу с двумя молодыми общительными инопланетянами. Дышал ртом, смотрел чуть в сторону. Не думаю, что они заметили. После официальных приветствий меня проводили в просторную по человеческим меркам каюту, вручили «пульт управления»: пришелец, напоминающий намотанного на вал техника, оторвал от себя кусок сочащейся плоти и предложил дуть в одни отверстия и зажимать другие, чтобы подстроить среду в каюте под себя. Я постарался не выдать отвращения, принимая от него эту своеобразную окарину.
— Совет и помощь требуются ли, наш долгожданный и желанный гость? Настройки изобильны и сложны, но разъяснить могу я без труда, — пропел текучим оперным сопрано тот зильберпук, который больше походил на оплавленного пластикового динозаврика из коллекции маленького хулигана.
— Благодарю радушных зильберпуков, с задачей этой справлюсь я и сам.
Я старался подражать их пению, но слух у меня далеко не идеальный.
Спасители согласно пошевелили иглами и наконец удалились. Я первым делом стал искать контроль атмосферы в каюте. Стараясь не думать, что́ прикасается к моим губам, извлёк из пульта несколько дребезжащих нот. Нашёл солёный дождь, потом парилку, аппарат (или организм) для выдачи пищи, рециркуляцию воздуха и ещё несколько занятных опций. Похоже, всё опасное для представителей моего вида, заботливые зильберпуки заблокировали, так что я не поджарился, не задохнулся и не залил себя кислотой. Наконец, я разобрался с системой жизнеобеспечения. Методом тыка подстроил свет, температуру, влажность, вентиляцию. Запасся едой, помылся, расслабился и прилёг уже в мягкую ложбинку посреди каюты. Не тут-то было.
— Вполне комфортно ли, землянин, вам у нас? — «Динозаврик» вошёл ко мне без стука.
— Спасибо, благодарен я за кров, за пищу и возможность отдохнуть.
Со скрипом я заставил мозги и голосовые связки работать. Я обязан этим ребятам, надо проявить банальную вежливость.
— Мы рады слышать, долгожданный друг, — протянул инопланетянин. Иглы его мелко вибрировали, придавая удивительному пению ещё большую глубину. — Мы изучили данные о людях, мы тщательно готовимся к гостям. Мы понимаем, как, должно быть, трудно вам в одиночестве, без спутников своих.
— Вы тонко чувствуете душу человеков… — Ну вот, криво как выходит. И к тому же, мелодию не получается выдерживать. Ну нет у меня музыкальных способностей, что я сделаю? — Действительно, скучаю по друзьям. Но знаю, ваши капсулы помогут, и снова будем вместе мы опять.
Да, я по жизни не поэт и не певец… Что делать, протокол общения с зильберпуками надо соблюдать. Надеюсь, Адриано скоро очнётся, вот у кого данные что надо!
Зильберпук на мгновение погасил блёстки. Потом они замерцали опять. Интересно, что значит этот жест?
— О психологии землян мы знаем много, — завёл свою шарманку Динозаврик. — Вы коллективные создания. Увы, без общества других вам невозможно. Вы чахнете, дряхлеете. Ну что ж. Свои услуги предоставить мы готовы. Я буду вам и другом, и семьёй, пока не станет лучше тем беднягам.
Только я хотел попросить его оставить меня на несколько часов, пока я посплю! Как не обидеть эту гигантскую подушку для иголок?
— Поверьте, друг мой, честно, я отдельно дней тридцать без проблем могу пробыть. Забота ваша мне весьма приятна, но не хочу ничем обременять.
Зильберпук ответил, что не надо самопожертвования, вы ни в коем случае нас не стесните, для нас это удовольствие… и так далее. Я отбивался, юлил, уговаривал, убеждал. Сорвал голос и исчерпал свои способности к белому стиху. В итоге сошлись, что в период сна мне точно не требуется общество, а в часы бодрствования уж половину времени как-нибудь обойдусь без помощи. Фух. Всё?
— Тогда не смею больше отвлекать вас, любезный гость, вам сон необходим. Однако перед сном, мой друг, не спорьте, я должен вас приятельски обнять.
Инопланетянин распахнул огромную щель в своём нутре, и я, видимо, должен был туда войти. За что, за что, великий, вечный космос, ты поступаешь дико так со мной?!
— Поверьте, мой дражайший, мой спаситель, что в этом нет необходимости, — проблеял я. Но зильберпук был настойчив.
— Прекрасно знаете, мой милый: без объятий, хоть четырёх за день, не может человек. Я предлагаю то, что в моих силах. Задача ваша, гордость подавив, принять сей дар симпатии и дружбы, и тем спасти себя от гибельной тоски. Идите ж, я ведь чётко ощущаю: на грани вы, взорвётесь через миг!
Это я тоже ощущал весьма чётко. Без успеха попытался отвертеться, но зильберпук не желал ничего слышать.
— Скорее, друг, мои мембраны сохнут, и увлажнить их срочно должен я.
Делать нечего. Задержав дыхание, я шагнул в мягкое, чуть тёплое, вонючее нутро. Склизкие стенки прижались ко мне на мгновение, отпустили почти тут же, и я поспешил покинуть чрево инопланетянина. Тот сомкнулся, позвенел иглами, попрощался и убрался прочь.
Не думаю, что во вселенной есть ещё человек, который может похвастаться, что побывал внутри зильберпука. Или поплакаться.
Этот ритуал повторялся каждый корабельный день. Я изворачивался, применял все свои дипломатические способности, придумывал новые и новые отговорки, но Динозаврик был непреклонен. Каждый раз перед сном он «обнимал» меня ради моего же душевного благополучия и не позволял мне отказываться от помощи из неуместных в данной ситуации принципов.
В остальном, общество зильберпука было приятно и интересно. Мы говорили о межпланетных путешествиях, о контактах с другими расами, об обычаях на родине, о курьёзах на чужбине. Но когда приближалось время сна, у меня внутри всё замирало в предощущении прощальных объятий. Я покорился, попытался найти светлые стороны в сложившейся ситуации. Чуть привыкнув, почти перестал ёжиться от омерзения. Стокгольмский синдром подкрадывался, что ли?
Динозаврик появился на пороге моей каюты в неурочное время. Блёстки пульсировали в бешеном ритме, иглы то выдвигались, то втягивались, клацая и треща.
— Скорей, скорей, мой гость, не время мешкать! Очнулся повреждённый спутник ваш!
Я рванулся к аквариумам. В одном из них Адриано, теперь совершенно исцелённый, пытался вынуть из длинных волос особо крупные комки восстанавливающей слизи.
— О, как я рад, дружище Адриано! — Я бросился к товарищу и крепко стиснул его в объятьях. — Ты наконец очнулся, ты здоров!
— Я-то здоров, а ты, похоже, не очень, — пробурчал тот, пытаясь высвободиться. — Ты что, настолько стосковался по людям, что ориентацию сменил? Отпусти меня! Я не из этих!
— Не понимаешь, милый Адриано, какое счастье, что ты вновь со мной! — продолжал я надрываться, не отпуская товарища. — Ведь человек не может без объятий, и если рядом нет других людей, то добрые пришельцы зильберпуки готовы обнимать тебя нутром!
Что ни говори, этот парень быстро соображает. Своим приятным звучным голосом он пропел:
— Теперь я понял, дорогой, как тяжко жилось тебе без нас, и потому особое спасибо зильберпукам, которые не бросили в беде!
Дракончик и Техник, умилённо наблюдавшие за нашим воссоединением, отстучали иглами сложный ритм.
— Возрадуйся, товарищ, ведь с тобою есть рядом друг, которого обнять легко и просто. Но договоримся, что зильберпукам петь отныне буду я.
Я с облегчением делегировал свои дипломатические полномочия.
Через пару дней очнулся и Нестер. Мы все прилежно обнимались, и добрые инопланетяне были спокойны за наше душевное равновесие. Вскоре мы прибыли на захолустный мирок Тенебрис, откуда смогли связаться с родными, заказчиками и страховой компанией. Тут мы окунулись в бездну юридических сложностей, но со спасителями продолжали поддерживать контакт. Техник был молчун, а Динозаврик больше общался с Адриано.