— Это было бы лакомым кусочком для прессы, — покачал головой инспектор. — Думаешь, это правда?
— Откуда мне знать? — сердито отозвался Эллери. — Я не был посвящен в альковные тайны Импортуны. Хотя почему бы и нет? Имеющему пятьсот миллионов традиционный секс может казаться слишком ограниченным. Обрати внимание — этот тип пишет «кошка с девятью хвостами», а не «кошка-девятихвостка», как обычно называют такой хлыст. Интересно, он сделал это по невезению или с целью обойтись девятью словами? Не то чтобы это имело значение…
Инспектор поднялся, держа в руке конверт с новым посланием.
— Скажи, Эллери, почему эту штуковину так называют?
— Потому что она оставляет на теле жертвы следы девяти плетей, образующих хлыст, похожие на царапины от кошачьих когтей. Разумеется, я говорю не как участник или свидетель подобной процедуры. Мне это известно только понаслышке.
— Ну и пропади оно пропадом. — Инспектор вышел из кабинета, отправляясь к начальству с докладом о дальнейшем развитии событий.
— Подожди! — крикнул ему вслед Эллери. — У кошки девять жизней! Не забудь упомянуть об этом.
Почти неделя прошла без новых посланий.
— Все кончено, — с надеждой сказал инспектор. — Он прекратил меня доставать.
— Нет, папа, — отозвался Эллери. — Он просто ослабил лесу. Разве ты не чувствуешь, что попался на крючок?
— Почему ты уверен, что будет новое послание? — сердито спросил старик.
— Можешь в этом не сомневаться. Следующим утром послание легло на стол инспектора с первой почтой.
НИНО ЗАКАЗЫВАЛ СТАТУИ МУЗ ДЛЯ ВИЛЛЫ НА ЛУГАНО (ИТАЛИЯ).
— Ну и молодец, — проворчал инспектор. — А что это за музы? Может, он имел в виду мафиози?
— Музы куда древнее мафиози, папа, — устало объяснил Эллери. — Девять муз — девять дочерей Мнемозины и Зевса. Каллиопа, Клио, Эрато и так далее. Греческая мифология.
Инспектор прикрыл глаза дрожащей рукой.
— И конечно, снова девять слов. У Импортуны была вилла на Лугано?
— Что? Думаю, да. Хотя я не уверен. Какая разница? Главное, что этот кошмар будет продолжаться до бесконечности!
Заявление не требовало ответа. Тем не менее Эллери ответил на него.
— Нет, — сказал он. — Будет еще только одно послание.
Через два дня на стол инспектора Квина лег еще один конверт, который он вскрыл на публике, состоящей из его сына и наиболее стойких руководителей управления, заинтригованных пророчеством Эллери.
Из конверта выпала игральная карта с красной рубашкой.
Девятка треф.
— Но он уже присылал мне трефовую девятку, — запротестовал инспектор, как будто его анонимный корреспондент нарушил какое-то правило их таинственной игры. — В первом конверте.
— Он присылал тебе половинку трефовой девятки, — напомнил Эллери. — Что совсем другое дело. Между прочим, это говорит нам кое о чем. Чтобы раздобыть целую девятку треф после того, как он разорвал одну надвое, ему пришлось выйти и купить вторую колоду с красными рубашками.
— А это что-то меняет? — с беспокойством осведомился кто-то из начальства.
— Абсолютно ничего, — ответил Эллери. — Просто отмечено для протокола. Ну, джентльмены, вы понимаете, что это означает?
— Что? — хором осведомились остальные.
— Помнишь, папа, я объяснял тебе значение целой девятки треф?
Инспектор густо покраснел.
— Я… э-э… забыл.
— Последнее предупреждение.
— Верно! Последнее предупреждение о чем, Эллери? Кому?
— Не имею ни малейшего понятия.
Инспектор кисло улыбнулся начальству, извиняясь за неудовлетворительную работу своего отпрыска.
— Кто-нибудь в этом чертовом заведении знает хоть что-то об этих чертовых посланиях? — рявкнул первый заместитель комиссара.
Молчание.
— Если мне позволят вмешаться… — начал Эллери.
— Вы даже не числитесь здесь, Квин!
— Нет, сэр. Но я могу заверить вас, комиссар, что это было последнее послание.
— Откуда вы знаете?
— Потому что, сэр, — ответил Эллери, растопырив все пальцы правой руки и четыре пальца левой, — это сообщение было девятым.
Шло время, но послания больше не приходили. Эллери ощущал мини-удовлетворение от своего столь же миниатюрного триумфа. В эти дни он был рад любым крохам. Например, он первым из посвященных в секрет посланий указал, что промежуток между понедельником 18 сентября, когда был отправлен первый конверт, и воскресеньем 15 октября, когда отправили последний, составил ровно двадцать семь дней.