Бианкабелла попросила принести ведро свежей воды, чтобы ей умыли лицо и культи, и из последних на глазах у всех в изобилии посыпались розы, фиалки и другие цветы. По этой причине все сочли её небесным созданием, а не человеческим существом из плоти и крови. Случилось, что Бианкабелла надумала вернуться туда, где её нашёл старичок. Но старичок с женой и дочерьми, понимая, какую огромную пользу она им приносит, стали ласкаться к ней и её обхаживать, настойчиво упрашивая не расставаться с ними, приводя всевозможные доводы, дабы она отказалась от своего намерения. Однако, непреклонная в своей решимости, она пожелала во что бы то ни стало уйти, обещал возвратиться назад. Услышав это, старик сразу же повёл Бианкабеллу в то самое место, где нашёл её. Оказавшись там, она приказала старичку оставить её одну, а вечером прийти за нею, чтобы они вместе воротились домой. Итак, старичок ушёл, а горемычная Биачкабелла принялась блуждать по лесу, призывая Самаритану, и её вопли и стенания возносились к самому небу.
Но Самаритана, хоть и была совсем рядом и никогда не покидала её, не хотела на них откликнуться. Бедняжка, понимая, что её слова напрасны, молвила: "Что же мне делать на свете, оставшись без рук и без глаз, когда нет никого, кто помог бы мне?" И обезумев от горя, которое лишило её всякой надежды на лучшее будущее, и придя в отчаяние, она задумала наложить на себя руки. Не имея другой возможности пресечь свою жизнь, она побрела к протекавшей поблизости речке с намерением утопиться и, добравшись до берега, чтобы броситься в воду, вдруг услыхала громовый голос, произнесший такие слова: "О, горе горькое! Остановись, не стремись погубить себя! Побереги свою жизнь, чтобы достойно окончить её". Бианкабелла, смущённая этим голосом, почувствовала, что у неё волосы становятся дыбом. Но так как ей показалось, что она узнает этот голос, Бианкабелла набралась смелости и сказала: "Кто, ты, бауждающая по этим местам, ты, чей голос так сладостен и так жалостлив? Кто же ты, наконец?" - "Я - Самаритана, - ответил голос, - твоя сестрица, которую ты так настойчиво призываешь".
Услышав это, Бианкабелла голосом, прерывающимся от судорожных рыданий, сказала: "Ах, сестрица моя, прошу тебя, помоги мне и, если, выходя замуж, я не спросила твоего совета, прости меня, умоляю тебя. Ибо я заблуждалась, признаюсь в допущенной мною ошибке, но моё заблуждение произошло от неведения, а не от злого умысла, ибо, если б я сделала это по злому умыслу, промысел божий не потерпел бы, чтобы продолжалось оно так долго". Выслушав эти взывающие к состраданию жалобы и увидев, как жестоко обошлись с Бианкабеллой, Самаритана постаралась её утешить. Затем, собрав некоторые наделённые чудодейственной силой травки и приложив их к глазам Бианкабеллы, а также приложив к её культям руки, мгновенно её излечила. Наконец, сбросив с себя безобразную змеиную кожу, Самаритана обратилась в прекраснейшую цветущую девушку. Солнце стало уже укрывать свои сверкающие лучи, и ночная мгла начала спускаться на землю, когда в лес, торопливо шагая, пришёл старичок и отыскал Бианкабеллу, сидевшую с какой-то другой красавицей.
Взглянув на её ясный лик, он был поражён и даже подумал, что, пожалуй, она ему только привиделась, но, присмотревшись к ней и узнав её, произнёс: "Дочь моя, не далее как сегодня утром вы были слепой и безрукой; как же за такое короткое время вам удалось исцелиться?" Бианкабелла ответила: "Сделала это не я; это свершено могуществом и попечением той, что сидит рядом со мною, и это - моя сестрица". Они обе встали и вместе со стариком в величайшей радости и веселии пошли к нему в дом, где были приветливо встречены его женой и дочерьми. Протекли многие, многие дни, прежде чем Самаритана, Бианкабелла и старичок с женой и дочерьми отправились в город Неаполь, чтобы поселиться в нём навсегда. Увидев пустое место напротив королевского дворца, они присели там отдохнуть. Наступила непроглядная ночь, и Самаритана, взяв в руку лавровую палочку, трижды ударила ею о землю, произнеся при этом какое-то заклинание, и, едва она успела его закончить, как вырос дворец, красивее и великолепнее которого никто никогда не видал. Подойдя утром к окну, король Феррандино обнаружил перед собой богатый и чудесный дворец, и это его несказанно удивило и поразило.
Он позвал жену и мачеху, и те явились на него посмотреть. Им, однако, он весьма не понравился, ибо они опасались, как бы на них не свалилась какая беда. Предаваясь созерцанию указанного дворца и хорошенько рассмотрев его со всех сторон, Феррандино поднял взор и в окне одного из покоев увидел двух женщин, которые своей красотой могли бы вызвать зависть у самого солнца. И как только он их увидел, его сердце охватили тоска и томление, ибо ему показалось, что одна из них похожа на Бианкабеллу. Он спросил этих женщин, кто они и откуда прибыли, и услышал в ответ, что они две изгнанницы и прибыли из Персии со своим имуществом, чтобы поселиться и жить в этом прославленном городе. И на его вопрос, будет ли им приятно, если он и его дамы их посетят, они ответили, что сочтут это великой для себя честью, но что более пристойно и более подобает, чтобы они сами, будучи его подданными, отправились к нему и его дамам, чем, чтобы он, их государь, и вместе с ним дамы королевского звания удостоили их своим посещением.
Феррандино, повелев позвать королеву и других дам, хотя те и отказывались идти, страшась своей близкой гибели, отправился вместе с ними во дворец обеих новоприбывших женщин, которые радушно и приветливо и с должными почестями встретили и приняли их, показав им обширные террасы, просторные залы и искусно отделанные жилые покои, стены коих из алебастра и отменнейшего порфира были украшены изваяниями, казавшимися живыми. После того как гости осмотрели пышный дворец, прелестная молодая женщина, подойдя к королю, учтиво и мило спросила его, не удостоит ли он со своей супругой в один из удобных для него дней отобедать с ними. Король, сердце которого не было каменным и который был от природы великодушен и благороден, милостиво соизволил принять приглашение. Поблагодарив за радушный приём, оказанный ему обеими дамами, король с королевой покинули их и возвратились к себе во дворец. Когда наступил назначенный день, король, королева и мачеха, по-королевски одетые и сопровождаемые многими знатными дамами, явились почтить своим присутствием великолепный, богато и роскошно устроенный пир.
После того как подали воду для омовения рук, дворецкий усадил короля с королевой за особый стол, поставленный несколько выше, но поблизости от остальных, а затем разместил всех других сообразно их званию и положению, и все непринуждённо и весело пообедали. По окончании пышного пиршества и после того как столы были убраны, встала Самаритана и, обратившись к королю с королевой, молвила: "Синьор, теперь, когда ничего нас больше не связывает и мы можем распорядиться своим досугом, пусть кто-нибудь предложит такое, что бы нас развлекло и заняло". Все согласились, что это отлично придумано, но среди них не нашлось никого, кто бы осмелился хоть что-нибудь предложить. Тогда, видя, что все молчат, Самаритана сказала: "Так как никто не собирается, видимо, нарушить молчание, с дозволения вашего величества я распоряжусь прислать сюда одну из наших девиц, которая доставит нам немалое удовольствие". И распорядившись позвать девицу, которую звали Сильверией, она повелела ей взять в руки цитру и спеть что-нибудь уместное и подобающее в честь короля.
Та, во всём послушная воле своей госпожи, взяла цитру и, став перед королём, ударяя плектром звучные струны {55}, сладостным и приятным голосом подробно поведала ему историю Бианкабеллы, не упомянув, однако, её имени. И после того как она довела свою историю до конца, встала Самаритана и спросила короля, какое подходящее наказание, какую достойную казнь заслуживает тот, кто совершил такое ужасное злодеяние. Мачеха, рассчитывавшая быстрым и скорым ответом скрыть свою причастность к этому делу, не дожидаясь, пока ответит король, нагло сказала: "Докрасна раскалённая печь была бы для него наказанием, слишком мягким по сравнению с тем, какое он заслужил". Тогда Самаритана, лицо которой запылало, как угли на жаровне, сказала: "Преступная и жестокая женщина, по вине которой было совершено это столь чёрное дело, - ты. И ты, коварная и проклятая, своими же устами сама себя осудила". Обратившись затем к королю, Самаритана, радостно улыбаясь, проговорила: "Вон она, ваша Бианкабелла. Это ваша жена, некогда столь любимая вами. Это та, без которой вы не могли жить".
55
...ударяя плектром звучные струны... - Плектр - тонкая пластинка (во времена Страпаролы костяная или металлическая), согнутая в виде незамкнутого кольца, свободным суживающимся концом которой приводят в колебания струны щипкового музыкального инструмента. Плектр надевали на кончик большого или указательного пальца.