А. Кустарник
Приятные встречи
* Посвящаю своей ненаглядной, любимой бабушке. Ты была моим верным и близким другом. Мне пусто без тебя и невероятно горько. Жизнь изменилась, когда тебя не стало, она продолжается, но всё теперь иначе, как-то не так. Но я живу, живут и те, кому ты была также дорога. Мы держимся. Стараемся двигаться вперёд, хотя действительно непросто идти без опоры под ногами. Когда-нибудь мы встретимся, я верю, я знаю это. Так же, как и прежде, будем лепить пельмени под мягкий свет бра и беседовать о твоей огромной жизни, беспощадной, но столь полной. И о моих детских делах я буду с важностью тебе рассказывать. И так будет длиться вечно, как нам бы этого и хотелось, пока мы были живы.
белое падало через окно.
отскакивало отражением.
от лакированной дверцы шкафа…
белое было грязным,
мутным, скорее серым,
и оно светило робко
из глубины отражения
на лакированной дверце шкафа.
перебирая,
перекладывая,
швырнул наконец —
дал волю,
задрала рухлядь.
заберу с собой только то,
лишь то, что не лишнее
в мире нового.
тряпки?
сразу нет.
мебель?
куда там.
книги?
надо бы, конечно,
но…
фотографии?
а посуда,
игрушки,
статуэтки,
альбом для рисования…
там все мы,
мне четыре,
подписал: мама, папа,
бабушка, дедушка,
сестра,
брат,
без ошибок —
помогли.
подоконник.
зимой на нем лёд горкой.
я фломиками раз-раз —
и линии жёлтые, зелёные, всякие…
потом весна и многоцветие
струится…
а пол всё впитает и чуть вздыбится,
и мне ой попадёт!
да ничего, не сильно.
помню эти глаза,
они пытались быть строже,
но они светились из своих глубин.
и морщинки у глаз перед улыбкой.
под кроватью стол
разобранный
мы собираем
скатерть
сервиз
салатница
посуда для праздников
подарки
эти бокалы
в них бросаем бумажки
на которых желания
поджигаем
кричим «ура»
и в наступившем
продолжаемся
мои солдатики
воевали с Дедом Морозом
у него борода была
вместо бандитской маски
вообще он был налётчик
ещё был Миша
большой бурый
глаз потерял во время отрабатывания на нём
борцовских приёмов
мяч
баскетбольный
больной грыжей
пострадал во время дворово-футбольного
зверства
ботинки-
маломерки на зиму
исстрадавшиеся ноги мои
с ногтем впившимся в большой палец
помнят
а я помню ещё
двери межкомнатные
со стеклом посерёдке
и занавески на них
потом поменяли
снесли на помойку
однажды соседи
кричали с балкона
передали выпечку
а после смотрел на длины лучей
хрустальных
пылающих под потолком два и шесть
однажды все наши
притворились спящими
только не сразу
а по очереди
сперва старшее поколение
пара лет
и брат с сестрой в ДТП
мама папа как-то следом
тоже с разницей в год
притворились они
разыграть хотели
а я разгадал
я понял
раскусил
ведь не могли они взаправду
не стали бы
я дома
а живу не здесь
переехал давно
жена дети
другая жизнь
но вот письмо
там было:
…предупреждали о сносе
рекомендовали вещи забрать,
что унесу…
а дом под снос
ветхий
лишний
и вот теперь
что забрать…
время идёт
судорожно
то бросаю в сумку
и новый пакет под завязку
то назад
долой
зачем оно мне
там?
в той жизни
там это пыль
мешаться
толкаться
а что тогда?
вот то?
вот это точно,
оно самое дорогое
хорошо.
а то?
то тоже бери…
места нет.
убери тогда.
когда бледно-серое отравилось
бледно-оранжевым
и заотражалось
отовсюду
по-новому
сел на кровать
на самый край
голову держал на стула спинке
опустил веки
как руки
и понял одно
нет того что бы мог забрать
в этот мир
громкий
среди старого хлама
в старой квартире
старый один
одинокий
счастливый
на своём месте
среди друзей —
воспоминаний.
там места моего нет
в новом и сильном
а место которое тут
под руинами скроется
почему не вернуться
к детям,
жене?
надо
но…
ноги врастают в паркет
и корни пускают
комната бросается
в память мою
зашвыривает вещи
в голодную память
и пылает пламя
кое-что я забыл
обделил обидел
за лакированной дверцей шкафа
в укрытии угла
дедова двухстволка,
патроны там же.
опять на край
и голову неправильную
горячую
поставил