Радна.
Девушка давилась едой под доброжелательными взглядами наемников и размышляла о странностях мужчин и собственной ничтожности. Как вести себя с новым главой черной друзы, она решительно не понимала. Старалась изо всех сил быть полезной, заботилась о резиденции и главе насколько хватало ее сил и предусмотрительности.
Эр Сайшатор был странным. Иногда, он вел себя как и положено главе. Но иногда… иногда, ей казалось, что он испытывает к ней неподобающий интерес. Мужской интерес эра к своей избраннице. Радна гнала эти прилипчивые мысли, понимая, что ничего хорошего такое внимание ей не принесет. Нежелание воспитанниц Ложи оказаться младшей женой, ей было понятно, но сама она была бы счастлива оказаться на этом месте. Для нее, лишенной судьбой и выбором предков возможности быть как все, войти в семью в любом качестве было несбыточной мечтой. Кому нужна младшая жена не способная отдавать силу? Приемная дочь — самое большее, на что она могла рассчитывать. И ей очень- очень повезло, что судьба была к ней так благосклонна.
Каждый вечер, ложась спать Радна закрывала глаза и молила Тьму сберечь эри Диаманту и черную друзу. Она верила объяснениям отца Ами о том, что вискеры не метка Тьмы, а всего лишь кристаллы.
Обычные храны по неизвестной причине имевшие не такие как у всех свойства, но… Но на всякий случай продолжала свои просьбы. И иногда, ей казалось, что Тьма замирает и прислушивается к ее словам.
Мужской интерес главы Сайшатора, волновал и оскорблял одновременно. Помимо ее воли, тело отзывалось на его прикосновения с неожиданным для девушки жаром. А с другой стороны, он ведь не может не понимать невозможности достойных отношений между ними? Глава друзы не может взять в младшие жены эри с вискерами. То, что глава смесок, делало ситуацию еще хуже. Ему нельзя смешивать свою кровь еще больше. Выбирать мать своим детям, главе придется очень тщательно и осторожно. Для блага друзы, он должен попытаться найти невесту с наиболее чистой кровью из возможных. И тогда их дети, и наследники черной друзы, возможно, избегнут той участи, что досталась ему или Радне. Сделать это будет не так и легко.
Все это заставляло делать девушку неутешительный вывод, эр Сайшатор решил мимоходом из пустого мужского любопытства сломать ей жизнь. Считая себя вправе пользоваться телом Радны в обмен на предоставленную опеку. Она не знала может ли осуждать его за это. Траты на ее содержание были огромны. Примерно столько же стоило содержание амаузе, из дорогих. Амаузе, обученной и готовой радостно выполнять свои обязанности, украшая собой жизнь главы Сайшатора. А Радна всего лишь взяла на себя заботу обустройства резиденции и присмотр за прислугой. Этого мало, ничтожно мало и девушка прекрасно понимала это.
Но впервые в жизни в ней росло и крепло желание побороться за себя. За свой выбор, собственного будущего. Тем более, что сейчас черной друзе она принадлежит лишь формально, силой ее наполняют кварцы, по приказу жениха Диаманты. Высчитать, кому и сколько она должна не получалось. Но в любом случае глава Сайшатор последний в списке благодетелей и не может требовать от нее беспрекословного подчинения. Или может?
Сай.
Ночные гуляния с Радной, остались без печальных последствий, если не считать того, что эри окончательно замкнулась, и разговаривать со мной избегала. Весь вечер испугано вздрагивала, стоило мне обратиться к ней, отвечала на вопросы, но не более. А утром, у ложа Радны мы обнаружили подношение.
Белоснежный кадупул (от авт. — сущ.) у ног девушки выглядел упавшей на землю ночной звездой.
Лепестки светились своим, внутренним светом, не имеющим отношения к встающему над саванной солнцу.
— Что это, фреи?
Ничего не понимающая Радна, переводила взгляд с одного наемника на другого. То, что меня из подозреваемых в подношении исключили сразу, почему-то задело. Конечно, подложил его не я, но ей-то, откуда это знать?
— Кто? — обвел я тяжелым взглядом столпившийся вокруг отряд.
— Вы задаете неправильные вопросы, глава черной друзы, — медленно произнес подошедший Эрден, а Радна с трепетом потянулась к цветку, так похожему на водяные лилии Ритании. Восторг, с котором она разглядывала чужой дар выглядел почти оскорбительным.