О силе доверия к человеку и его огромном воспитательном значении многое написано и сказано. Но криминалистам именно вследствие характера их работы это особенно хорошо известно.
Впрочем, и криминалисты бывают разные. Мне приходилось наблюдать две категории людей, работающих в этой области. Одни в результате многолетней профессиональной деятельности, сталкиваясь изо дня в день с самыми разнообразными преступлениями и преступниками и наблюдая в связи с этим самые низменные характеры, постепенно, даже незаметно для себя теряли веру в человека вообще и становились мизантропами и холодными циниками. Не понимая, что сыщик — это ещё не криминалист, и что нельзя ограничивать деятельность криминалиста одной охотой за преступниками, как бы ни была эта охота удачна, такие работники постепенно впадали в состояние душевной опустошённости. Это, в свою очередь, порождало в них чёрствость, огульную подозрительность, формализм и даже иногда жестокость.
Характерно, что всё это рано или поздно мстит за себя. Такие люди, как правило, всегда неполноценны н глубоко несчастны даже в своей личной жизни. Ограниченны и односторонни их наблюдения и выводы, примитивны и грубы методы их работы, беспомощна их следственная интуиция, а способность проникновения в тайники человеческой души ничтожна.
В этом смысле «душевная недостаточность» — не менее опасное заболевание, чем известная медицине «сердечная недостаточность». А первое заболевание, в отличие от второго, уже опасно не только для больного, но и для его окружающих, учитывая, что этот «больной» в той или иной мере решает человеческие судьбы.
Другая категория криминалистов отличается тем, что нелёгкая их профессия и всё, что с нею связано, не только не подрывают их веры в человека, а, напротив, укрепляют её. Да, как это ни покажется странным на первый взгляд, именно возможность повседневно наблюдать психологию правонарушителей, людей, оказавшихся по тем или иным причинам на дне жизни, возможность наблюдать их падения и драмы, их отчаяние и надежды, их страдания и мечты, их начала и концы приводит таких криминалистов к глубочайшей уверенности в том, что в каждом человеке, пусть даже павшем, за редкими исключениями жива — хотя и глубоко запрятанная и еле тлеющая — искра подлинной человечности, которая, если её заметить и поддержать, может вспыхнуть ярким очистительным пламенем.
Подавляющим большинством так называемых судебных ошибок общество обязано криминалистам первой категории, которые, ко всему прочему, обычно ещё отличаются удивительной самоуверенностью и апломбом. Горькая евангельская формула «Где суд, там и осуждение» относится как раз к таким следователям, прокурорам и судьям, которые чересчур поспешны в своих заключениях и выводах и чересчур уверены в их непогрешимости. Ленин называл таких судей «торопыгами».
3
..Получив записку о том, что меня уже давно ждёт доцент Прохоров, я решил выслушать его, не отправляя Мишку, а потом продолжить разговор. Я считал, что присутствие Мишки никак не может помешать разговору с доцентом Прохоровым.
— Здравствуйте, садитесь, пожалуйста, — сказал я доценту, когда он вошёл в кабинет. — Я вас слушаю.
Доцент, высокий, упитанный, очень благообразный на вид человек лет тридцати, в золотых очках, подчёркивающих свежесть его румяных, холёных щек с модными усиками, ослепительно улыбнулся, сел, а потом, глядя на меня прозрачными голубыми, ясными глазами, тихо произнёс:
— Я хотел бы... гм... Если позволите, так сказать, конфидентно...
И он выразительно повёл взглядом в сторону Мишки, которого, надо полагать, принял за сотрудника отдела, поскольку в комнате не было конвоира и Мишка сидел рядом со мной.
— У вас что-либо секретное? — спросил я, мысленно отметив резанувшие меня слева «если позволите» к «конфидентно».
— О нет, ни в коей мере! — протянул доцент. — Дело моё — ха-ха, если можно считать его «делом»! — носит чисто личный характер и, если вы считаете нужным, я не возражаю против присутствия вашего сотрудника...
Тем более, что, как я надеюсь, вы потом поручите именно ему проверку моей жалобы... Дело это важно для меня, но оно не таково по своему характеру, чтобы я претендовал на ваше личное участие в его проверке.
В глазах Мишки, услышавшего, что он зачислен в сотрудники отдела, запрыгали весёлые огоньки.
— Это не наш сотрудник, — уточнил я. — Но он не помешает разговору. Итак, я вас слушаю.