К счастью, Люся, помимо всего прочего, вспомнила, что однажды вечером, когда она была с Феликсом в саду отдыха, его сзади окликнул какой-то человек, назвав его именно Феликсом. Отойдя в сторону, они оба о чём-то поговорили, а затем Феликс вернулся к Люсе.
Из этого можно было заключить, что Люсин знакомый по крайней мере правильно назвал ей своё имя.
В угрозыске по моей просьбе навели справки. Среди зарегистрированных рецидивистов оказались три Феликса: Феликс Горлинский, известный под кличкой «Весёлый», Феликс Грабовский, по кличке «Войтек» и, наконец, Феликс Стасевич, он же Валевский, он же Волынский, известный под кличкой «Король пик».
В угрозыске, естественно, имелись фотографии этих рецидивистов, и они были предъявлены Люсе и её матери. Обе сразу опознали фотографию Феликса Стасевича-Валевского-Волынского.
Все мы с облегчением вздохнули. Теперь по крайней мере было известно, кого надо искать.
Помогла опять-таки Люся, припомнившая, что однажды Феликс сказал ей, что ему надо съездить в Парголово навестить заболевшего друга. Она тогда провожала его на вокзал, и он при ней взял билет до Парголова.
На всякий случай было решено, помимо всех других мест, проверить Парголово. Туда был командирован агент угрозыска Параничев, очень талантливый и опытный работник.
Через два дня Параничев позвонил по телефону и сообщил,, что он обнаружил Стасевича, который находится там и живёт в доме своей любовницы.
Не прошло и десяти минут, как я и два оперативных работника угрозыска мчались на машине в Парголово. Там в заранее условленном месте нас встретил Параничев, высокий, рыжеволосый, всегда улыбающийся Параничев, погибший через несколько лет при задержании вооружённых бандитов. Много лет прошло с тех пор, но я помню его лицо, его озорную и вместе с тем добрую улыбку, помню даже его удивительный почерк — крупный, очень чёткий, очень прямой, прямой, как его характер, и ясный, как его жизнь, увы, недолгая, но безупречная жизнь.
За двадцать семь лет следственной работы я узнал и полюбил многих работников уголовного розыска Москвы и Ленинграда. Одни из них пали на посту, как Параничев, при исполнении своего служебного долга. Другие были объявлены «врагами народа», хотя беззаветно, верой и правдой служили своему народу, как, например, Леонид Вуль, бывший начальник МУРа, один из талантливейших советских криминалистов. Лишь после XX съезда партии они были посмертно реабилитированы. Третьи, как Николай Осипов, Николай Ножницкий, Яков Саксаганский и многие другие, были сражены болезнями, против которых оказались бессильны их некогда могучие организмы, подточенные не одним десятком лет всегда напряжённой, трудной и нервной работы в угрозыске.
Какая галерея великолепных характеров, подвигов, замечательных раскрытий, какие образцы верности, мужества и самопожертвования!..
Какое богатство жизненного н профессионального опыта, наблюдений, находчивости, знания человеческой психологии!..
Каждый из них стоит отдельной книги. Каждый из них оставил свой неизгладимый след в истории борьбы нашего общества с уголовной преступностью и в благородном деле перевоспитания преступников. О каждом из них свежа память в сердцах их товарищей по работе.
— Всё в порядке, — сказал нам, весело улыбаясь, Параничев. — Я «срисовал» этого прохвоста вчера ночью, когда он вышел подышать свежим воздухом. Днём он никуда не выходит, отсиживается у своей крали.
— Кто она?
— Дочь бывшего трактирщика. Теперь работает в парикмахерской. Недавно прошла домой.
— Он не смоется?
— Я оставил наблюдение за домом.
Через полчаса мы нанесли «визит вежливости», как сформулировал Параничев, «Королю пик». Дверь отворила его сожительница Мария Левенчук, статная, большеглазая, умело накрашенная женщина.
— Вам кого? — испуганно спросила она, увидев нас.
— Спокойно, ни слова! — сказал Параничев и, отстранив женщину, прошёл в глубь дома с револьвером в руках. Вместе с ним прошли и мы.
«Короля пик» мы застали спящим. Разметавшись на низкой широкой кровати с пышными пуховиками, он мирно посапывал. Багровое, цвета бычьей печени шёлковое одеяло сползло с его выпуклой смуглой груди. Его темные волосы спутались над крутым лбом, прочерченным чёрными стрелами бровей. Ничего не скажешь, он был красив, этот Стасевич, он же Валевский, он же Волынский, он же «Король пик»!
Ко да мы его растолкали, он протёр глаза, внимательно поглядел на нас и крикнул наигранно ленивым голосом:
— Мурка, я налетел на джокер!.. Банк лопнул. Четыре с боку, ваших нет... Давай мой джентльменский набор для тюряги!..