– Родители сидят на одном хлебе, а эта неблагодарная тварь закрылась у себя и жрёт мясо! – заорал он. – Дай сюда!
Иру всю скрутило от ненависти.
– На, подавись! – крикнула она, бросив ему в лицо злосчастный бутерброд. – Сволочь! Это из-за тебя мама стала такой! Гад, алкоголик! Ненавижу!– И тут же свалилась со стула от сильной затрещины и ударилась головой об одёжный шкаф. На шум подошла мать, увидела лежавшую Иру и изо всех сил толкнула мужа. Пьяному Николаю этого хватило, чтобы упасть и больно удариться об стол.
– Ах ты, стерва! – заорал он, с трудом поднимаясь на ноги. – Убью гадину!
Испугавшаяся и немного протрезвевшая мать метнулась прочь от впавшего в пьяную ярость мужика. Тот бросился в погоню, которая завершилась на кухне. Уже пришедшая в себя Ира услышала грохот бьющейся посуды и сильный, полный боли мужской крик. Всё завершил глухой удар упавшего тела. Поднявшись на ноги и придерживаясь за стену рукой, девочка вышла в гостиную и увидела, как из кухни вбежала мать и, завывая от страха, бросилась вон из квартиры. Уже зная, что увидит что-то страшное и непоправимое, она дошла до кухни и заглянула в приоткрытую дверь. На полу лицом вниз, в луже крови, лежал отчим.
Видимо, Ира потеряла сознание, потому что следующим, что она увидела, был потолок гостиной. Девочка лежала на тахте, а в комнате были люди в милицейской форме. В углу, где раньше был телевизор, сидела мать, которая обхватила голову руками и тихо раскачивалась из стороны в сторону. Рядом с ней на планшетке что-то писал их участковый.
Перед тем как милиция закончила работу, тело отчима положили на носилки и куда-то унесли. Когда уходили, забрали мать, а руководивший осмотром места преступления старший лейтенант отпустил понятых и обратился к подошедшей Анне Петровне:
– Мы уже закончили. Вы не могли бы организовать уборку силами соседей? Я понимаю, что неприятно, но не девочке же такое убирать. Сейчас уже поздно, а завтра ею займутся те, кому следует.
– Я уберу сама, – пообещала соседка. – Хочу спросить, можно ли взять Иру к себе.
– Этот вопрос не ко мне, – ответил офицер, – но если вы не приходитесь ей родственницей, то вряд ли отдадут.
Был уже час ночи, а Ира никак не могла заснуть. Завтра её заберут в детский дом, и больше не будет своей семьи, даже такой ущербной, какая была до сих пор.
Когда участковый собрался уйти, он спросил, остались ли близкие родственники.
– Живы родители отца, – ответила девочка, – только им уже много лет, а после того как мама вышла замуж за Николая, они с ней поругались и больше с нами не общаются.
– А больше никого нет?
– Одна тётя, но у неё нет для меня условий. Мы с ней об этом уже говорили.
Тётка приезжала два месяца назад, когда мать ещё не спилась, но уже было видно, к чему всё идёт. Она матерно поругалась с сестрой, после чего пришла в комнату к племяннице и, прижав её к себе, говорила, вытирая текущие из глаз слёзы:
– Вот ведь дрянь, прости господи! Всегда была бесхребетной: с кем поведётся, от того и наберётся. Уж не знаю, что в ней нашёл твой отец! Кончится это плохо, а для тебя, скорее всего, детским домом. Я с радостью забрала бы, но просто некуда. Ты же знаешь, как мы живём. Трое мальчишек и муж, и все в двух маленьких комнатах. Да и зарплата у моего Петра маловата, а я пока не могу работать. Ты уж крепись, милая. Если будет совсем невмоготу, лучше сама сходи в милицию. Детский дом лучше того, что я у вас увидела. Ведь лучше не будет, Ира, только хуже! Ничего, пять лет – это не вся жизнь, а там станешь самостоятельной, да и я пойду работать, когда подрастут младшие, и смогу помочь. А наше государство заботится о детдомовских: и работу предложат, и общежитие дадут. Ты девочка умная и красивая – не пропадёшь!
Она знала, что Надежда говорит правду и действительно её жалеет.
– Может, на ночь пойдёшь к нам? – оторвав её от воспоминаний, предложил участковый. – У меня дома есть где переночевать.
– Спасибо, дядя Лёша, – поблагодарила она. – Я и здесь переночую. Вы не беспокойтесь. Не скажите, что будет с мамой?
– Однозначно посадят, – вздохнул он. – Квалифицируют как пьяную драку с превышением пределов необходимой обороны. Твои показания приобщат к делу, так что, может, немного скостят срок.