Раны, ссадины и другие повреждения исчезали. Даже глубокие, типа пореза на ладони, которую он резал уже не один раз, чтобы доказать свою человечность, моментально затягивались. Без рубцов.
Он прожил в прошлом почти пять лет. Зима только начиналась, медведи ещё только устраивали себе берлоги.
- Снег выпал, - продолжил Гостомысл. - Егеря выследили три берложьих лёжки. Да и так, по следу можно.
- Что снег выпал, сам вижу... Готовь людей и собак.
- Всё готово, Яролик. Кони пьяны, хлопцы запряжены, как ты говоришь.
- Молодца, - Иван радостно хлопнул хилого Гостомысла по плечу, но тот успел увернуться, и рука Ивана, с шумом рассекая воздух, пролетела мимо.
- Тебе Негра оседлали, - продолжал, будто не заметив пролетевшую мимо него руку, Гостомысл. - Серый хворый ещё.
Иван засмеялся и, скоро умывшись, начал одеваться. Завтракать он не стал. На охоту, как и на войну, надо идти с пустым желудком, считал Иван, и не понимал присказки Суворова про: "... ужин отдай врагу". Он утром не завтракал, чтобы не клонило в сон, обедал не плотно, а вот ужинал хорошо. И считал, что так - правильно. Главное - поесть до девяти и лечь спать в десять вечера. Так делали здесь все.
* * *
Первого "буряка" взяли в берлоге, придя по его свежим следам.
- Спускай собак! - Бросил Иван. - И отходите.
Псы метались вокруг ямы, засыпанной валежником, лаяли, но медведь не выходил. Отверстие, ведущее в логово было огромным, как и сама берлога. Валежник над ямой, глубиной метра четыре, высился ещё метра на два. Какой великан валил тридцатисантиметровые в обхвате стволы и таскал их в яму, охотникам предстояло увидеть и встретить.
- Давай, Прима. Работай! - Скомандовал он Приёмышу, который, как оказалось, был "девочкой".
Собачка радостно, и бодро побежала к берлоге, но со стороны входа лезть не стала, а нашла какую-то щель в валежнике с тыла, разгребла лапами мох и проникла до медвежьей спины.
Послышался рёв, и буряк, с повисшей на его хвосте Примой, вылетел из берлоги, и поднялся. Грохнул выстрел, другой. Громадная туша завалилась вперёд.
- Ух ты моя умница, - подняв собаку на руки, похвалил её Иван.
Получив ответный "поцелуй", он взобрался на Негра, и тронул повод. Второго бера взяли, выгнав собаками из зарослей терновника. Можно было стрельнуть и так, медведь был хорошо виден, но продираться через колючки дикой сливы не хотелось.
За день добыли пять здоровенных бера. Не меньше лежащего в кабинете. А первый, выгнанный Примой, был всех больше.
Туши свежевали сразу. На такую охоту выходило всё мужское население города. И посмотреть, как охотится маг, и зная, что добычи и работы будет много. Иван почти не прятал свой "вепрь", а лишь разрисовал его краской под дерево.
Мясо медведя тоже брали и, хорошо выварив, готовили тушёнку. Иван, плюнув на "конспирацию", построил на берегу реки консервный завод, закупил в своём мире жестяную банку, установил закаточный станок, автоклавы.
Деревянный корпус завода делился на несколько частей: в закаточный и варочный цеха Иван никого не пускал. Уложенные банки проталкивали по проволочному желобу в окно цеха, в котором работали два человека, приведённые Иваном сюда из его мира. Там, эти, никому не нужные люди, жили скудно, но имели большой опыт в рыбном и консервном производстве.
Одного из них Иван постоянно встречал по утру возле своего дома, сидящим на крыльце магазина, другой иногда помогал ему в мастерской, когда не пил. Сейчас они оба жили и работали здесь. И очень неплохо себя чувствовали. Крепкого алкоголя тут не было, а Гостомысл мог заставить работать любого.
А когда Иван показал им серебряные рудники Раммельсберга, они попросили оставить их здесь, мотивируя тем, что: "консервы, - как-то привычнее".
Мясные консервы, в большой жестяной банке, Иван складировал, постепенно создавая стратегический запас. Часть консервов, из судака и плотвы, делали в стекле и горожане использовали во время зимы.
Также в стекло катали и овощные закуски и приправы. Капусту, лук, морковь, свеклу и огурцы выращивали уже четвёртый год. На картофель и злаковые не хватало рук. Зерно возили с юга, картофель Иван закупал в будущем.
За пять лет столкновений славяно-русских племен не было. Иван периодически посещал всех вождей. Провёл разъяснительные беседы с теми, кто в Ростоке на празднике не был. Двоих пришлось отправить на Валгаллу. Это были вожди небольших, меньше, чем у Ивана племен, и их людей он увёл к себе в город.
Одно племя, жившее выше по течению реки, на которой стоял город Росток, здесь её называли "Ворона", присоединилось добровольно, после того, как в Росток сходил их представитель и посмотрел на "нормальную городскую" жизнь.
Сейчас в Ростоке проживало пятьсот сорок человек. У самого Ивана было уже двадцать пацанов и восемнадцать девчонок. Последние новорожденные шли то дуплетом, то тройней. Правило, помогать безмужним бабам плодоносить, в городе прижилось и не считалось зазорным. Но разврата и насилия не было.
К слову сказать, в "цивилизованной" Европе более поздних времен, не считалось преступлением "приласкать" чужую, идущую без мужа, женщину прямо на улице, среди бела дня. Насильственным способом. Иван это знал и из общих понятий того времени не выбивался, но делал всё по согласию.