Разумеется, проще было найти такой орган, такое сообщество, такой город и такой дом, где это заявление не вызвало бы бурю, и разумеется, возмущение и неприятие было с обеих сторон - и японского командования, считающего надобным гордо отмести этот идиотический дружеский жест, и русского населения, морально не готового прощать агрессоров и привечать их на захваченной ими земле, однако к Ольге, объяснявшей, что дальнейшее ведение военных действий самоубийственно и может привести только к катастрофе, начало присоединяться всё больше голосов. Правда была в том, что обескровленному гражданской войной народу мир был нужен как воздух, и это предложение - не большие позор и унижение, чем тот режим, при котором до сих пор приходилось существовать ДВР, идя на несовместимые с гордостью и совестью уступки, и правда была в том, что если Япония не примет таких условий - то этого не поймут многие, в том числе её собственный народ. Ольга напоминала русской стороне, что целью должна быть борьба за свободу, а не борьба против японцев, что недопустима - лояльность к буржуазии какой бы то ни было страны, а к простому народу дружба и солидарность необходимы, и это может быть первым шагом к тому, и давала понять японской стороне, что в случае продолжения конфликта и намерения захватить желаемое силой они победить, разумеется, могут, но победа эта совершенно точно не будет для них лёгкой, а главное - будет непродолжительной, ибо тогда им следует ждать справедливой мести от Советской России, а вот на поддержку других государств, даже такую сомнительную, как есть сейчас, вряд ли придётся рассчитывать в том случае, если позиции Японии здесь станут неприятно значительны для этих стран. Есть легенда, что в неком городе, когда Ольга выступала перед смешанной аудиторией, некий японский генерал, выразив откровенное пренебрежение дочери посредственного и жалкого правителя, заявил, что отныне и навек Япония не отступит от своих интересов на этой земле и завтра их кулак, сжимающийся на горле русского сопротивления, будет только крепче. Ольга, стоявшая в этот момент с ним лицом к лицу, выхватила его меч и вонзила ему в грудь со словами, что предсказатель из него довольно плохой. Подтверждений этой истории нет, но видимо, именно с этой историей связано изображение Ольги в платье, забрызганном пятнами крови. По другой версии, это отражает другую, уже более достоверную легенду о её участии в бою с белогвардейским отрядом, где отряд Сато выступал на стороне красноармейских частей. 14 мая во Владивостоке состоялся митинг японцев, проживающих в Приморье, с протестом против политики интервенции и требованием принятия «братского и человеколюбивого жеста советской стороны», волна протестов прокатилась и в самой Японии. Поддержки от белогвардейских войск всё больше ожидать не приходилось, их всё больше теснила народно-добровольческая армия ДВР, плюс к тому участились столкновения с американскими войсками, почуявшими ослабление позиций Японии и немало встревоженными вероятностью мирного договора японской стороны с советской, и солдаты всё чаще почти открыто говорили своим командирам, что они, конечно, любят Японию и готовы умереть за неё, но как-нибудь не в ближайшее время и не в таких обстоятельствах. В конце концов, к тому времени, как японская сторона, осознав, что как-то из всё более неблагоприятно складывающейся ситуации выходить надо, и желательно - максимально благовидно, послала стороне ДВР предложение о возобновлении мирных переговоров, и сторона ДВР приняла это предложение, оговорив сразу условие присутствия на конференции представителя РСФСР, и Япония это предложение приняла, получилось, что против предложения бывшей великой княжны по сути мало кто уже возражает так уж яростно и настойчиво, и даже вечно всем недовольные эсеры молчали - но они, верно, потому, что громче всех же настаивали, что без иностранного промышленного капитала ДВР не выжить.
Конечно, и сорвать без того непростые переговоры желающих было немало, и хотя бы просто повлиять на их исход в свою пользу - тем более. Однако, под давлением собственной внутриполитической ситуации и опасений, что своё предложение ДВР может переадресовать Америке, а тем может хватить авантюризма принять, Япония предпочла согласиться на все предложенные условия. В конце концов, синица в руках была куда лучше, чем журавль уже совершенно точно в небе - надежды на успехи оккупации, несмотря на все вложенные средства, таяли с каждым месяцем, внутри страны росло недовольство неоправданными военными расходами, и уйти сейчас совершенно ни с чем было однозначно их не оправдать, а попытки аннексировать хоть один лакомый кусочек в совершенно безраздельное пользование могли сорвать переговоры окончательно и открыть Америке путь к энергичному выдавливании конкурента из региона вообще, в общем, что Япония теряла, соглашаясь на условия ДВР? Что теряла, самые дальновидные видели, но не нашли благовидного способа сказать. «Буферная зона» превращалась в широкую зелёную улицу для шествия социалистических идей в Японию, которое, собственно, и так уже началось, совместное же проживание и совместная деятельность создавали благоприятнейшую почву для расширения и углубления коммунистической пропаганды. Сохранилась легенда, что год спустя Мацудайра раздражённо сказал одному генералу, что для проживания и работы на территории ДВР стоило бы направлять только самых проверенных, идейно стойких граждан, на что генерал возразил, что это означало бы, что держава полностью лишится идейных и надёжных, так что целесообразней оставлять таковых под боком для надёжного тыла, нежели отпускать для развращения в разлагающую среду.
Последствия, которые этот шаг имел для обеих стран, невозможно переоценить. Сотрудничество в освоении дальневосточных и северных месторождений было признано более выгодным, чем было бы соперничество, даже некоторыми изначальными противниками. Возникновение и успешное существование совместных русско-японских компаний так же хорошее тому доказательство. Конечно, развитие промышленности, расширение рынков шло совместно с ростом профсоюзного движения и требовало немалых уступок в трудовой и социальной сфере - но ведь за всё приходится платить. Новое время выдвигало наверх новых людей, проводивших более либеральный курс, чем их предшественники. К началу Второй мировой войны Япония подошла в числе стран-лидеров по признаку минимального коэффициента отношения самого высокого дохода к самому низкому - из стран капиталистического лагеря, разумеется. В соответствии с договором, Япония соблюдала нейтралитет, но продолжала, естественно, совместную с ДВР охрану общих вод, вплоть до того момента, когда гитлеровская авиация потопила первый японский корабль - сделано это было, может быть, и по ошибке, по большому сходству конструкций кораблей, которые и выпускались-то на одной верфи, но Япония решила не проверять, сколько раз ещё немцы намерены обознаться. Общеизвестно, что общий враг - ещё один фактор сближения. После войны Япония ещё двадцать лет формально оставалась капиталистической страной, но в новейших учебниках провозглашается первой страной, пришедшей к социализму бескровным, эволюционным, а не революционным путём. Насчёт бескровного это, разумеется, преувеличение, демонстрации, столкновения, аресты и бунты имели место и после двадцатых годов, многие сказали бы, что преувеличение и насчёт социализма, ссылаясь на моменты относительно особого положения императорской семьи и высшей аристократии, положений о религиозных общинах, однако это в большей мере культурный момент, чем экономический - как и всё остальное «единство и преемственность культуры и истории». Россия и Европа как угодно, но Япония может идти только одним путём - особым, японским. Ну, если он привёл к такой форме демократии, которая максимально близка к социализму - значит, так тому и быть.