Она пролистала записную. Все ее многочисленные знакомые и друзья, конечно, понесутся спасать ее. Но в два часа ночи как-то неудобно поднимать людей с постели. Несмотря на ее бесцеремонность, она после полуночи никогда никому не звонила, только совсем близкому ограниченному кругу.
«Катя меня точно не спасет, вторая Катя с мужем на даче, муж другой подруги в отъезде, в кармане сто рублей — спасовцам[1] платить нечем…». О том чтобы оставить здесь машину, не было и речи: если в этом захолустье от автомобиля что-нибудь и останется, то двадцать километров до шоссе ей точно не осилить. Остается вариант дождаться проезжающих, но рисковать в глуши в два часа ночи как-то не хотелось.
Хасан снял трубку, как будто сидел и ждал:
— Ты в порядке?
— Я отлично, извини, что так поздно, но у меня машина не может ехать, а я одна, вокруг лес, в общем, «Спас» не могу вызвать…
— Ок, я понял, где ты? — Еще бы он понял ее сбивчивые объяснения. — «Где-то, километров 70 по Мурманке[2], потом направо километров 15 и, наверное, налево еще метров 700». Одной из ее отличительных особенностей был топографический кретинизм: годами наезженный путь порой казался ей незнакомым, и она периодически проскакивала поворот.
— Я сейчас перезвоню тебе…. — и гудки в трубке.
«Дорогая, ты сейчас побила все рекорды идиотизма: ты даже лица его не помнишь, все, что тебе известно, — имя и номер телефона. Вокруг ни души, часовая стрелка подбирается к двум, причем ночи, а ты вот подробно рассказала, где ты одиноко замерзаешь на пару с автомобилем. С таким же успехом ты могла подарить три миллиона первому встречному… Так, не будем думать гадости, все нормально. Что там у меня есть в багажнике… Ага, а еще говорят, я непрактичная: не каждый возит в машине в августе угги и дубленку — уже легче. Еще бы элегантный парабеллум[3] — и можно быть спокойной…»
— Алло… — эти минуты до его звонка показались ей часами, — слушай, я сейчас не могу приехать… — В этот момент ее трубка пискнула и сдохла.
«Черт… и что теперь?..» — она была готова ударится в панику. «…Ладно, то, что он не может приехать….», ну, собственно, она и не ждала. Нет, ждала, конечно, было как-то противно на душе. «Потом об этом подумаю… Теперь-то что? Два колеса в хлам, телефон разряжен, в кошельке максимум рублей сто двадцать, надо бы заначку сделать в машине, бутылка воды, полпачки сигарет…». И в теплой одежде она не замерзнет. Больше ничего в голову не приходило. Звенящая тишина вокруг, и до ближайшего населенного пункта километров десять, до основной магистрали — двадцать. «Да, дорогая, ты мастер…»
Она проснулась от стука по стеклу, и сразу как будто ледяной водой окатили: снаружи стояла толпа. Фары, направленные на их спину, не давали ей рассмотреть лица, но их была именно толпа. Они стояли вокруг машины и заглядывали в окна.
Сердце заколотилось, ее всю трясло… Плакать и кричать, конечно, было бесполезно. Она завела мотор: «Не уеду, так хоть перееду парочку, испугаются, убегут…» Они начали тарабанить по стеклу и дергать дверную ручку. Через секунду один из них прижал к стеклу листок, на котором было написано «Хасан», и знаками показал, чтобы она открыла окно. Она опустила стекло на сантиметр.
— Извините, мы вас не хотели напугать. Мы от Хасана, он не смог приехать, нас попросил.
Понимая, что даже если она не верит и не выйдет из машины, при желании они легко ее вытащат, как из раковины, «будь что будет», она разблокировала двери….
— Идите в нашу машину, грейтесь. — Ее все еще трясло как в лихорадке, она даже говорить не могла.
Молча рухнула на переднее сиденье ближайшей машины, наблюдая, как сноровисто они откручивают передние колеса. Она заметила, что они разглядывали ее, не в лоб, а как бы невзначай. Молодые, не больше 20. Она думала, что Хасану как минимум 25–27. «И где он только среди ночи нашел этих детей, — она посмотрела на время, — и собрал за пару часов?»
— Давайте кто-нибудь из нас за ваш руль сядет.
Она, молча, пересела на пассажирское сиденье в свой автомобиль.
Так же молча доехали до города — четыре машины по четыре или даже пять человек в каждой. Водитель ее машины, несмотря на почти детское лицо, вел машину профессионально, мягко и без рывков.
— Скажите адрес, — единственное, что он произнес за все время в пути.
Потом, опираясь на его руку, она дошла до квартиры и, пробормотав слова благодарности, рухнула в кровать, не снимая даже угги.
Проспав почти сутки, она вспомнила, что мобильный где-то валяется, поставила на зарядку и обнаружила кроме кучи эсэмэс одно от Хасана: «Позвони, как проснешься».