– Собираюсь. – Диамант не сводит взгляда с меня, залитого чаем блюдца, с моих дрожащих рук. – Она идеально подходит по всем критериям.
– Великолепно. – Улыбка намертво приклеилась к лицу Уомака, застыла в точности как его вощеные усы.
– По правде говоря, мы уже завершили второй сеанс, – уточнил Диамант.
– Уже? – Остекленевший взгляд Уомака задержался на мне. – И вам удалось выяснить что-нибудь интересное?
– Пока нет, не удалось.
Уомак щипает себя за ус. Он уставился в мои глаза – все смотрит и смотрит, будто забыл, где находится. Наконец он переводит холодный взгляд на Диаманта.
– Мне глубоко жаль, что Мэри все еще не может отличить фантазию от реальности. Думаю, в какой-то степени это мой промах.
Пауза. Наверное, ждет, чтобы Диамант возразил ему.
Но он молчит.
Уомак дважды моргает.
– Полагаете, ваше лечение принесет результаты, которых не удалось добиться нам?
Он тепло улыбается, но его бесцветные глаза холодны, как могила.
– У меня есть основания на это надеяться, – отвечает Диамант.
– Думаю, среди наших пациентов есть более подходящие кандидаты. – Глаза Уомака сужаются.
Диамант склоняет голову набок.
– Да, меня интересуют несколько пациентов. Их более чем достаточно для моего исследования.
Уомак кивает.
– Хорошо. Хорошо, тогда надеюсь, что вы сосредоточитесь на них.
– Возможно, – отвечает Диамант, помечая что-то на полях своих записей.
Уомак откашливается.
– Буду ждать отчетов о ваших успехах.
– Само собой, буду рад ими поделиться, – кивает Диамант и, видя, как Уомак разворачивается к двери, напоминает ему: – А как же вскрытие?
– Не буду отвлекать вас от работы. Может, в следующий раз.
Он уходит, оставляя за собой распахнутую дверь. В комнату проникает сквозняк, и пламя в камине вспыхивает длинными желтыми языками.
Слегка нахмурившись, Диамант забирает у меня чашку, утонувшую в блюдце.
– Все хорошо, Мод?
– О да, – нарочито беспечно отвечаю я.
Его глаза сужаются. Правильно, что я держала рот на замке. Диамант наверняка рассказал бы Уомаку все о моем прошлом, а этого допустить никак нельзя. Нет уж, даже за весь чай мира! Но от одной мысли, что я никогда больше не выйду из своей комнаты, мне становится плохо, а ведь так наверняка и будет, если я в скором времени не заговорю. В голову не приходит ничего, чем я хотела бы поделиться с Уомаком. Совсем ничего, так что надо взять от встреч с Диамантом все, пока у меня не отобрали эту возможность.
– Думаю, я бы наверняка смогла бы что-то вспомнить, если бы мне разрешили выйти на улицу.
Диамант хмурится.
– Теперь тебя выпускают на прогулки.
– Эту не велено выпускать, – вмешивается Двойной подбородок. – Распоряжение доктора Уомака.
Глаза Диаманта расширяются.
– Что ж, а мое распоряжение – сопроводить ее на прогулку, чтобы она подышала свежим воздухом.
Наконец-то моего лица коснется ветер, я почувствую траву под ногами. Даже не верится.
Диамант обводит рукой окно.
– Иначе зачем нам все эти восхитительные территории? – Он не сводит широко распахнутых глаз с Подбородка. – Всем известна польза от свежего воздуха и прогулок для здоровья душевного и физического. Именно ради этой цели и обустраивали территории лечебницы!
Санитарка откидывает голову назад, так что подбородок растворяется в ее шее.
– Само собой, ее будут сопровождать два смотрителя, – добавляет Диамант. – Уверен, этого вполне достаточно, чтобы соответствовать всем требованиям безопасности.
На его лице мелькает улыбка – секунда, и она уже скрылась.
– Очень хорошо, доктор. – Подбородок явно недовольна. Ее губы сжаты так сильно, что кажется, будто рот стерли с ее лица. Она хватает меня под руку сильнее, чем раньше, и уводит меня обратно. Потом там проступят синяки – красные и фиолетовые в форме ее пальцев, как раз рядом с желтыми, коричневыми и зелеными, старыми, уже почти сошедшими.
– Когда я выйду на прогулку? – спрашиваю я уже после возвращения в комнату.
Она не отвечает. Ее рот все еще напоминает тонко и гневно прочерченную линию, когда она разворачивается, захлопывает дверь и запирает меня.
За столом коричневую книжку точно не спрятать, места совсем нет, но вот под окном, где штукатурка отвалилась и потрескалась, есть щель. Она как раз подойдет.
После полудня я только и делаю, что гляжу в окно и жду. Солнце скрывается за горизонтом, раскрашивая золотом деревья и изгородь. Туман стелется по полям, где прячется река. Они не выпустят меня сейчас, уже слишком поздно, и длинные тени ложатся так густо, что им ничего не стоит укрыть меня.