— Ну, хозяюшка, встречай гостюшку, — его хриплый голос нарушил тишину холла. — Вот и свиделись ишо. Извиняйте, уж сам напросился.
Дед засмеялся и закивал белой бородой, затем достал из кармана плаща большой платок и промокнул вспотевший лоб. На нем был длинный плащ зеленовато-серого цвета, в каких обычно ходят на рыбалку; из-под него выглядывали старые кирзовые сапоги; за плечами висел рюкзак; в одной руке была палка, на которую он опирался, в другой — пакет с поблескивающими серебристыми боками недавно пойманными рыбами.
— Доброе местечко не бывает пустечко… На-ка вот тебе, хозяюшка, улов небольшой, — и он протянул Елизавете Капитоновне пакет.
— Ох, Дормидонт Нилыч… Ну зачем снова приносите с собой еду? Мы вас и так бы попотчевали.
— Коли Бог не дает — не поешь, а коли подвалит малеца — так всяко сгодится.
И дед засмеялся тихим смешком так, что его фигура начала покачиваться в такт смеху.
— Спасибо за рыбку. Вот к ужину будет гостям выбор блюд. Проходите сюда, Дормидонт Нилыч, — Елизавета Капитоновна указала деду его номер.
— А где муженек-то твой? Пусть зайдет, побалакаем…
— В городе он. К ужину приедет.
Дед зашаркал сапогами в отведенный ему номер. Глеб еще немного посидел, поднялся, походил по холлу, затем нетерпеливо постучал в свой номер.
— Все, все, Глебушка, уже выхожу.
Через пару минут в холле показалась Люся, облаченная в спортивный костюм.
— Я готова. Ну, куда пойдем?
— Я тут подумал… Пожалуй, на хребет надо идти с утра. Скоро уже пять часов, и мы не успеем вернуться к ужину. Давай спросим у хозяйки, куда здесь еще можно сходить.
Елизавета Капитоновна, незадолго перед этим вышедшая в холл, услышала их разговор и пришла на помощь, принеся подробную карту местности с указанием туристических маршрутов:
— Вы правы, на хребет Медвежий идти лучше сразу после завтрака.
— А это что за гора? — Люся указала на отмеченную слева от хребта горную вершину.
— Эта гора называется Белая сопка. До нее километров девять, но путь довольно проблематичен для новичков. Пробираться надо по лесистой местности, пересекаемой каменными реками…
— А что реки бывают каменные? — недоверчиво спросила Люся.
— Это остатки схода лавин с вершин хребтов.
— Я вижу еще какой-то маршрут, — Глеб указал на синюю стрелку, идущую в обход озера.
— Это путь к соседнему хребту, который называется Голубой. Если вы спуститесь к озеру, то увидите его покрытую легкой голубоватой дымкой вершину. Отсюда и название. Путь туда не близок, займет два-три дня и потребует некоторой начальной подготовки. Так что, я вам его не советую. Зато если вы, следуя по нему, пройдете километра три, огибая озеро, то выйдете к избушке староверов-отшельников.
Глеб и Люся недоверчиво посмотрели на Елизавету Капитоновну и улыбнулись.
— Нет, серьезно. Там раньше жила семья старообрядцев. Места там дикие, кроме медведей никто их и не беспокоил…
Люся ахнула:
— Так это правда, что здесь бывают медведи! А я думала, что они тут только раньше водились, и сейчас их нет.
Елизавета Капитоновна с улыбкой посмотрела на Люсю:
— Они тут не водятся, они тут живут… Да, не волнуйтесь так, — добавила она, заметив растерянность на лице Люси. — Еще не было ни одного случая, чтобы медведь побеспокоил наших гостей. Отдыхайте и набирайтесь здоровья и положительных эмоций. Все это горы предоставят вам с избытком…
Павел Иванович и Инесса Львовна по каменистой дороге спустились к озеру.
— Скажите же, разве это — не чудо?! — сорвалось с уст Павла Ивановича.
Перед ними раскинулась широкая водная поверхность, такая неподвижная и прозрачная, что казалась ложем для чистейшего, наполненного еловым ароматом горного воздуха. Со всех сторон озеро окружали каменные уступы и близко подступавший к воде лес. Берега имели изрезанные очертания и изобиловали каменными отложениями. Дальний, противоположный берег озера переходил в тайгу, за которой открывались круто поднимающиеся вверх горные массивы.
Художник установил этюдник, подготовил холст, стараясь односложно реагировать на многочисленные вопросы Инессы Львовны. Он понял, что придется терпеливо сносить эту прилипчивую, неспокойную особу, дабы не обидеть ее.
Постепенно Павел Иванович так увлекся процессом творчества, что перестал слышать монолог женщины. На холсте появлялись очертания озера, огромные камни, выступающие из воды у берега и панорама окутанных в серо-синие тона горных хребтов. Карандашный набросок был сделан, и Павел Иванович стал готовить палитру. Смешивая цвета, добился нужного оттенка, затем осторожно стал наносить первые мазки на холст. Он уже не замечал присутствия Инессы Львовны: сознание погрузилось в некий призрачный сон, когда все, находящееся вне поля зрения, стирается из сознания. Вероятно, нечто подобное овладело и Инессой Львовной. Она, затаив дыхание, с волнением наблюдала за работой художника, боясь шелохнуться, чтобы нечаянно не отвлечь его. Но все же долго удерживать свои эмоции она не смогла: