— Можно мне подержать вашу кисть? Хочу почувствовать ощущение художника в момент творения.
Ее голос резко прозвучал у самого уха Павла Ивановича. Он вздрогнул, глубоко вздохнул, снял очки и протер их платком. Потом отошел немного назад и задумчиво стал оценивать намечающийся пейзаж. Краем уха он продолжал слышать:
— Передо мною тот же вид, что и перед вами, но, увы, я лишена способности перенести его на холст.
Счастливому случаю было угодно прийти на помощь Павлу Ивановичу. На дороге показалась чета Непрухиных. Они приблизились и остановились, заворожено глядя на работу художника.
— Мне кажется, мы отвлекаем его, — Люся тихонько зашептала Глебу. — Когда на тебя смотрят несколько человек, тут не до творчества…
Непрухины, стараясь не привлекать к себе внимания, пошли по тропе вдоль озера. Инесса Львовна уже успела выпустить пары восторга в честь художественного творения Павла Ивановича, и теперь ее интерес переключился на молодых супругов.
— Вы пошли вдоль озера? Можно мне присоединиться к вам? — и, не дожидаясь ответа, Инесса Львовна бодро зашагала рядом с ними.
Павел Иванович издал глубокий вздох облегчения.
…Неужели не понятно, что художник погружен в творчество, и внешние реалии для него не существуют.
Он достал несколько новых тюбиков с красками.
— Вы знаете, куда ведет эта тропа? — энтузиазм Инессы Львовны, казалось, только прибавился в обществе Непрухиных.
— Как нам объяснила хозяйка, если двигаться по ней, огибая озеро, то мы выйдем к жилищу староверов, — Глеб задумчиво посмотрел на туманные очертания противоположного берега и возвышающихся вдали хребтов.
— Вы же не собираетесь идти к этим староверам?! — встрепенулась Инесса Львовна. — А… вообще, они… что там действительно живут?
— Как я понял, нет, — задумчиво ответил Глеб. — Но… кто его знает, всякое бывает…
— Слушайте, — голос Инессы Львовны дрогнул. — Да это же непредсказуемые люди! И кто знает, что у них на уме? Вы видели, у нас появился новый отдыхающий — старик? У него какой-то подозрительный вид. А вдруг, он — один из этих староверов? — Инесса Львовна испуганно посмотрела на Непрухиных. — Вот уж не думала, что в двадцать первом веке еще живут какие-то староверы… И где! Почти рядом с нашим областным центром! Надеюсь, они не нападают на туристов?!
Глеб усмехнулся:
— Как раз наоборот… Мне пришлось, однажды, заступится за одних старообрядцев, чтобы…
Глеб осекся, почувствовав, как Люся слегка подергивает его за край куртки. Он понял намек жены и не стал продолжать рассказ. Но было уже поздно. Инесса Львовна, безо всякого чувства неловкости, задала давно интересовавший ее вопрос:
— Вы меня, конечно, извините, но… ваше увечье… не связано ли оно с тем случаем?
Лицо Глеба помрачнело, утратив добродушно-беспечное выражение. Он достал сигареты и закурил. Между тем они приблизились к развилке тропы: левое ответвление огибало озеро, правое — уводило в лес.
— Полагаю, нам туда, — Люся указала налево.
Глеб продолжал курить, храня молчание. Они шли неторопливо, и неловкость ситуации витала в воздухе. Постепенно тропу плотно обступил еловый лес, так что солнечные лучи едва проглядывали сквозь мохнатые кроны деревьев, и озеро не просматривалось. Земля была влажной, местами приходилось перепрыгивать через лужи. Зеленый мох покрывал большие камни, стелился мягким ковром на старых пнях.
— Глеб служит в полиции, — наконец прервала молчание Люся. — Увечье он получил, когда в одиночку задерживал банду автоугонщиков. Причем, тогда он находился не на службе…
Инессе Львовне показалось, что Люся несколько раз метнула в ее сторону недовольные взгляды. Глеб, храня мрачное выражение лица, продолжал молчаливо курить.
Неловкость ситуации усиливалась, что вызвало у Инессы Львовны чувство негодования.