— Это отвалы отработанной горной породы, — пояснила Елизавета Капитоновна. — Отработанная медная руда, к сожалению, сваливается неподалеку, практически в черте Лесогорска. И за многие годы работы меднорудного комбината образовались эти горы.
Инесса Львовна взорвалась от негодования:
— Но они что! О людях вообще не думают?! Чем там дышат люди?! Я пока пересаживалась с автобуса на такси, так меня до слез замучил кашель… Эта едкая пыль создает какой-то сладковатый привкус во рту. Она же проникает в легкие! А потом возникают всякие болезни! Ну, у нас же богатое государство, и ему легче всех лечить, чем предотвращать болезни!
Опять наступила пауза, но ненадолго. Павел Иванович обратился к соседнему столику, занимаемому четой Непрухиных:
— Вы далеко ходили вокруг озера? Дошли до староверов?
— Мы собирались дойти и посмотреть на этих старообрядцев, — бодрый голосок Люси пришел на смену нескончаемому потоку жалоб Инессы Львовны. — Но путь оказался длинным, да… к тому же еще, вся тропа была в огромных лужах, идти было тяжело, и мы вернулись.
— Люся, будь до конца откровенной, — прервал ее Глеб. — Она не договаривает, что все время теребила меня за рукав и шептала: «Давай вернемся, а то я боюсь, вдруг из-за кустов выскочит медведь».
— Не смешно, Глеб, — заметила с укоризной Люся. Она собиралась еще что-то добавить, но в этот момент Дормидонт Нилович, стараясь не привлекать к себе внимания, сильно ткнул пальцем в бок Инессу Львовну, сопроводив свои действия вопросом:
— Ты пошто рыбку-то не кушаешь? И некажешь ничево про нее? Она бы тебе хорошо пошла…
Лицо Инессы Львовны и так не отличалось благожелательностью в этот вечер, но тут оно изменилось до неузнаваемости: гримаса ярости перекосила рот, глаза расширились от гнева:
— Да вы что себе позволяете?! Совсем с ума спятили!
Причина, вызвавшая эмоциональный всплеск, осталась незамеченной окружающими, и они с недоумением посмотрели на Инессу Львовну.
— Нет, вы посмотрите на него! Он же ткнул меня чем-то в бок! Да он — больной на голову!
Она в бешенстве бросила вилку на стол, вскочила и выбежала из столовой. Следом за ней поднялась Елизавета Капитоновна:
— Дормидонт Нилович, любая шутка имеет свои границы, и любые остроты приятны в меру. Вы, похоже, увлеклись… — и она поспешила вслед за Инессой Львовной.
Дормидонт Нилович достал из кармана платок и тщательно протер лоб, на котором блестели крупные капли пота.
— Да я-то што? — он виновато оглядывался по сторонам. — Сижу тут… опенок опенком… Дай, думаю, спрошу, пошто она рыбку-то не пробует. Нет, коли энтова ей неидет так ты скажи, пошто не скажешь-то. Я хоть и дед дремучий, а пойму.
Он помолчал немного, покачал головой:
— А палец-то на што? — дед поучительно выставил вверх указательный палец в качестве средства для начала общения. — У нас, в деревни-то таково обращение было. Во-о, суть где! В пальце. Он те и перст, он те и глас!
Старик несколько раз потряс поднятой рукой, пристально обводя присутствующих насупленным из-под бровей взглядом.
Елизавета Капитоновна сумела догнать Инессу Львовну у дверей номера.
— Вы что-то хотели мне сказать? — Инесса Львовна резко обернулась, сжав губы в гримасу обиды и презрения.
Елизавета Капитоновна, считая себя ответственной за произошедший неприятный случай, смутилась и покраснела. Инесса Львовна была готова вскипеть, бросить какую-нибудь дерзость в лицо Елизавете Капитоновне, но, видя, в каких расстроенных чувствах пребывала хозяйка гостевого дома, смягчилась, остыла и примирительным тоном сказала:
— Я не дурочка, я все понимаю. Не ваша в том вина, что старик совсем выжил из ума.
— Инесса Львовна. Я организую так, что, впредь, Дормидонт Нилович будет посещать столовую отдельно от гостей.
— Спасибо вам. Я ценю вашу заботу, — Инесса Львовна натянуто улыбнулась и скрылась в номере.
Елизавета Капитоновна, спускаясь в столовую, встретила Дормидонта Ниловича. Старик, кряхтя, поднимался ей навстречу:
— Ну, спасибо, хозяюшка… вижу, сделал малость лишку… так извиняйте уж меня. Будут в рай зачислять, так оно мне и зачтется…
Стараясь держать себя спокойно, четко выделяя каждое слово, Елизавета Капитоновна произнесла:
— Уважаемый Дормидонт Нилович. Рада слышать, что признаете свою вину за случай в столовой и, надеюсь, вы извинитесь перед Инессой Львовной.
— Пошто не извиниться-то?! — старик, недоумевая, развел руками. — За извини плату не требуют…