— Ну и когда ты будешь нас кормить? — вдруг вскинулся он. Аподис мрачно сказал:
— Что ты нервничаешь? Не в море же, не утонем. Менкар достал из мешка миски.
— Я боялся, что не успеем, — признался он и добавил:
— Давно я в горах не бывал. Отвык.
— Хочешь сказать, что снег можно было переждать? Тогда зачем было по колено в снегу сюда тащиться? — спросил Аподис.
— Там очень нехорошее место, — глядя на огонь, ответил Менкар; он заметно успокоился. — В той избушке лет двадцать назад зимой снегопад застиг трех человек. Собственно, их должно было быть пятеро, только на последнем перегоне двое отстали — не то с седлом что-то у одного случилось, не то с упряжью, — в общем, они отстали и остановились на ночлег здесь с тем, чтобы назавтра догнать тех остальных. Ночью пошел снег и шел неделю — да не такой, как сегодня, а настоящая метель. Когда неделю спустя те двое добрались до следующей избушки — той, в которой мы ночевали вчера, — трое сидели мертвые вокруг потухшего очага. В руках у них были ложки, перед ними стоял котелок с кашей, а лица были спокойны и безмятежны.
— И что это было? — с любопытством спросил Аподис.
Менкар пожал плечами:
— Кто знает… — Помолчал и добавил: — С тех пор зимой, когда снег метет, в той избушке стараются не. останавливаться., На всякий случай.
Ночью снегопад перешел в дождь, и немедленно в нескольких местах потекла крыша; Менкар проснулся от того, что тяжелые капли ударяли его по лбу. Он отполз в сторону, какое-то время слушал шум дождя снаружи и вскоре опять заснул. Утром он посмотрел на мокрый, раскисший снег, на небо, где не было ни облачка, и велел собираться в дорогу. Он опасался, что ударит мороз и дорога превратится в каток; но пока было тепло, снег таял на глазах, и он тоже повеселел.
Вечером по шаткому подвесному мостику они перешли вздувшуюся от снеговой воды речку — это была официальная граница Области Края Земли; далее начинались степные губернии, хотя до собственно степи было еще далеко — вокруг еще теснились невысокие горы, обильно поросшие лесом. Зрелище огромных деревьев с неохватными прямыми стволами и кронами где-то в поднебесье очень волновало Аподиса. Он то и дело придерживал лошадь, чтобы полюбоваться очередным чудом; стоит ли удивляться, что до сельца, где Менкар рассчитывал расположиться на ночлег, они добрались глубоко ночью. Им пришлось довольно Долго стучать в ворота постоялого двора, пока наконец, позевывая и застегивая на себе засаленный кафтан, не выглянул хозяин. Менкар спросил комнату. Прежде чем ответить, хозяин узнал, откуда они и куда едут, потом кликнул слугу, и тот взялся расседлывать и развьючивать лошадей.
В каморке, отведенной им, стояла одинокая узкая кровать, ничем не застеленная, с довольно ветхим сенником; между дверью и кроватью стоял столик, на нем кувшин с водой, а из-под стола выглядывал пузатый глиняный горшок, прикрытый деревянной крышкой.
Хозяин положил сумки на кровать и вышел, унося с собой свечу. Стало темно.
Менкар опустил тюк в угол. Аподис пристроил свою тюк рядом и спросил:
— А где буду спать я?
— Успокойся, — пробормотал Менкар. Появился хозяин и принес плошечку с огарком. Ее он поставил на столик и поманил с собой Менкара:
— Пойдем.
Вернувшись, Менкар приволок с собой козлы, а хозяин доску и сенник. Получилось что-то вроде кушетки. Менкар бросил на кушетку свой плащ и стал устраиваться на ночь; надо было понимать так, что ни одеял, ни других спальных принадлежностей постояльцам не полагалось.
Хозяин ушел за ужином и принес на двоих большую миску с теплым еще супом, две лепешки, кусок вяленого мяса, кусок пирога и две квартовые кружки пива, спросил, не нужно ли чего еще, и ушел.
Менкар заложил за ним дверь на засов.
Они успели поесть, прежде чем оставленный им кусочек свечки догорел, однако укладываться пришлось в потемках. Оба быстро заснули. Аподис только спросил, заворачиваясь в плащ: неужели Менкар не доверяет хозяину? Менкар тихо ответил, что доверять можно, но подстраховка лишней не бывает; в этих местах всякое может случиться с тех пор, как нет больше Джанахов в
Столице.
Проснулись они с рассветом, быстро оделись, снесли свои пожитки в большую горницу, где пышная молодуха уже расставляла стол. Постояльцев было немного: кроме них еще купец с двумя приказчиками, ехавший на Край Земли скупать пушнину, что набили краевики за зиму.
Пока им не подали завтрак, купец уже успел узнать, что Менкар с Аподисом едут с Края, и тут же начал расспраши-вать, какова теперь дорога. Виды на пушнину в этом году его мало интересовали — собственно, пушнина была лишь предлогом для путешествия: и Менкар, и хозяин постоялого двора, и даже поручик мытной службы, который жил здесь и спустился в горницу к концу завтрака, — все знали, что купец промышляет не столько пушниной, сколько скупкой вещей, выменянных у таласар.
Поручик не стал завтракать, а сел за стол, долго рассматривал Аподиса и Менкара, а потом спросил документы. В его тоне не было враждебности, но Аподис насторожился, а Менкар без особой спешки достал лист бумаги и протянул поручику.
В бумаге значилось, что по личным надобностям путешествует в Столицу отставной поручик Аламак Менкар «и с ним рядовой неприписанный Аламак Полис» вписал в подорожную сам Аподис — Менкар поостерегся сообщать дяде, который выправил для него документ, что собирается путешествовать с таласаром, — дядя мог об этом, разумеется, догадываться, но в случае чего оказывался в стороне.
Поручик тоже не увидел ничего подозрительного. Прочитав, посмотрел на Аподиса и сказал:
— Ладно, ребята, — сказал он. — Я придираться не буду, но ведь что-то вы с собой везете? Меха?
— Меха, — подтвердил Менкар.
— Жемчуг, наверное, — предположил поручик. — Показывайте, ребята.
Менкар разложил на столе содержимое первого тюка. Несколько шкурок белки и куницы, солидный отрез морского шелка модной абрикосовой окраски, отрез чуть поменьше, зеленовато-белый, мешочек с мелким несоотовым жемчугом, мешок много больше с пуговицами из перламутровых ракушек, несколько диковинных морских раковин.
Менкар посмотрел на поручика (тот молча глядел ему в глаза), посмотрел на стол и быстрым движением зачерпнул немного жемчуга и насыпал в ладонь офицеру (тот быстро убрал руку в карман), подумал еще и пододвинул ему одну из небольших раковин.
— Невесте подаришь, — улыбнулся Менкар.
Поручик кивнул.
Менкар начал упаковывать тюк.
— А там что?
Менкар сделал знак. Аподис распаковал второй тюк и показал здоровенную бутыль темного стекла в,оплетке из тапановой бечевки; кроме нее там были только разные морские безделушки, не имеющие большой ценности, и объемистый сверток мелкоячеистой шелковой сетки, какую в Таласе используют для гамаков.
— Что в бутылке?
— Рыбий бальзам, — ответил Менкар.
Поручик махнул рукой. Рыбий бальзам его не интересовал.
Аподис аккуратно уложил все обратно.
— Неплохо, однако, краевики живут, — заметил поручик. — Ничего удивительного в том, что такие юнцы в отставку выходят. Барахло с Края Земли таскать куда выгоднее.
Менкар смерил офицера холодным взглядом.
— Я присягу приносил Джанахам и за это чуть не получил от Садалмеликов достойную награду. — Он провел пальцем по горлу характерным жестом, означающим петлю. — Почему я должен служить сыну Морайи?
— Джанахи мертвы, — напомнил поручик.
— Кто это говорит? Даже Князь-Сенешаль не утверждает подобного.
Поручик не стал возражать. Не стоило затевать политический спор с этим обманчиво добродушным молодым отставником.
. Аподис помалкивал, вынося тюки во двор. Ему не хотелось рисковать попасться на какой-нибудь мелочи. Менкар справедливо говорил, что опасность разоблачения Аподиса будет уменьшаться с каждой проделанной от Края Земли милей, вот тогда можно будет и поговорить всласть.