– Колтер! – зарыдала она, прижавшись к нему.
– Что, черт возьми, они сделали с тобой?
– Обними меня. Мне так нужно, чтобы ты просто обнимал меня. Я расскажу, обещаю, – торопливо добавила она. – Только дай мне время.
Прижав ее к себе, Колтер закрыл глаза. Она просила у него времени. Но именно этого он и не мог ей обещать. Он покачивал ее на руках, глубоко задумавшись, и внезапно его мысли прервал шепот:
– Джеймс возражал Элме. Он настоял, чтобы Николь оставили со мной. Я хотела кормить сама, даже если это и не принято. Почти три недели малышка была со мной, пока Элма не нашла предлога услать куда-то Джеймса. Как только он уехал, она отобрала у меня Николь и отдала кормилице. Когда Джеймс вернулся, было уже слишком поздно.
Колтер пытался проникнуться ее болью, отчаяньем и унижением, старался успокоить и ободрить ее лаской. В каком-то смысле она была права – он не мог до конца понять ее переживаний. Но инстинкт подсказывал ему, что за этим кроется что-то очень важное. Успокоенный ее обещанием, он ждал дальнейших объяснений. Одновременно в нем поднималась ревность к Джеймсу, который был рядом с его дочкой и Элизабет... Как будто прочтя его мысли, Элизабет продолжила:
– Боль сводила меня с ума. Мне был необходим мой ребенок!
– Да, любимая. Да, конечно.
– А Элма не разрешала мне даже видеть Николь. Я не могла найти себе места, и не от кого было ждать помощи. Элма только насмехалась надо мной, а Джеймс говорил, что я его огорчаю, и старался поменьше бывать дома.
Колтер гладил ее по голове, прижимал к себе и целовал волосы.
– А тебя рядом не было.
Это был еле слышный шепот. Это была самая глубокая рана.
И он выдавил из себя единственное, что мог сказать в свою защиту:
– Я не знал.
Гнев превратился в ярость – не жгущую, клокочущую ярость, которая требует немедленной мести, а холодную, смертельную ярость. И он поклялся себе, что заставит Уорингов сторицею расплатиться за те страдания, которые они причинили Элизабет.
Пока она тихо плакала, он прижимал ее к себе, но, как только рыдания стали понемногу утихать, ощутил необходимость услышать все до конца. Он ненавидел себя за то, что должен пользоваться ее слабостью, но понимал: едва Элизабет успокоится и возьмет себя в руки, она опять попытается возвести между ними стену.
– Почему Элма так ненавидела тебя? Элизабет погладила его колючую щеку и смахнула последнюю слезинку. Она отводила глаза, и он почувствовал, что ей больше не хочется рассказывать.
– Тогда объясни мне, почему ты обратилась к Джеймсу, когда поняла, что ждешь ребенка?
– Через несколько недель после твоего отъезда в Англию умер Роберт. Когда Элма и Джеймс навестили меня, чтобы выразить соболезнования, меня мучила тошнота, и Элма все поняла.
Элизабет беспокойно встала. Колтер отпустил ее, понимая, что она уже отдалилась от него. Ему необходимо было услышать всю историю, поэтому он не стал спорить.
– Сначала, – продолжила она безжизненным голосом, – я не хотела ей доверять, но она являлась каждый день и была добра ко мне. Время шло, а рядом, кроме нее, никого, с кем я могла бы поделиться. Элма не осуждала меня, но просила подумать о будущем. Когда и второй мой сводный брат, Томас, пропал без вести во время шторма, у меня не осталось родных. Вот тогда-то Джеймс и рассказал мне о твоем письме. Я не знаю, почему он солгал. Он предложил мне и моему ребенку свое имя и дом.
– Я слышал, что оба твои брата умерли, а их суда проданы. Но я был уверен: ты не хочешь, чтобы я писал тебе...
– Не я! Этого не хотел Джеймс! – Она вспыхнула и отвернулась. – Николь будет беспокоиться...
Было бессмысленно продолжать. Колтер поднялся.
– Элизабет, мне нужно съездить в город, но я скоро вернусь.
– Дай мне время.
– Не могу. Идет война, как бы я ни старался забыть об этом. Мне дали отпуск на три дня, и я хочу провести их с тобой и дочерью. Прежде чем ты решишь сказать мне «нет», знай, что Эмили любезно предложила мне гостеприимство своего дома.
– Но не моей спальни!
– Да, – согласился он, усмехнувшись. – Только у одной тебя есть на это право. Но я хочу тебя, и, что бы ты ни говорила, ты тоже хочешь меня.
– Я жена Джеймса, – напомнила она мучительным шепотом.
– После своего предательства Джеймс – мертвец.
Четыре мула были нагружены провизией и посланы мисс Эмили. Им хватит этих запасов не на одну неделю, с удовлетворением подумал Колтер. Он договорился с несколькими торговцами, что они будут поставлять им продукты и свежее мясо по первому требованию, а все счета посылать ему. В тот же день на имя Николь были положены деньги в банк. Он не мог объявить ее своей дочерью, и, как это ни было ему отвратительно, пришлось сослаться на близкую дружбу с Джеймсом.
Но больше всего ему хотелось найти для дочери замок. В городе можно было купить все что угодно, люди распродавали свое имущество, но ничего даже отдаленно похожего на замок он обнаружить не смог. Время работало против него, и он начал жалеть о своем опрометчивом обещании.
Помощь пришла совершенно неожиданно.
Колтер зашел в гостиницу переодеться, боясь найти там сообщение, что его отзывают из отпуска. Опасения оказались напрасны, но его ждал Андре. Тому было достаточно одного взгляда на небритое лицо Колтера, чтобы понять: тот не ночевал в гостинице.