Мартин потрепал уши собачки, ему хотелось, чтобы сейчас была весна и не так холодно. Тогда они могли бы пойти поохотиться на лягушек или еще кого-то. Он чувствовал злость и раздражение, как перед дракой. Почему ему нельзя привести Генерала в дом? Если бы Алистер не был таким малышом, он мог бы держать собаку в доме. Зачем ему вообще такой глупый брат? Все, что он делает — это причиняет заботы другим.
Пнув ногой рыхлое сено, Мартин подошел к лестнице. Он взял Генерала под мышку и спустился с ним вниз.
— Ты останешься здесь, Генерал. Я пойду ужинать. А если ты заметишь каких-нибудь янки, пока я буду отсутствовать, убивай их.
Он сунул руки в карманы брюк, которые уже стали ему коротки, и поспешил к дому. Войдя в парадную дверь, он услышал повышенный голос отца.
— Разве он не мог подождать, пока я попрошу его об этом? Так ли уж обязательно утирать мне нос? Может, у нас был бы хороший год. Может, нам не понадобились бы его подаяния. Разве он не знает, какие возникают у меня чувства, когда мы получаем эти чеки от него? Мне плевать, что он — брат моей жены; он по-прежнему янки. Всегда был им, им и останется.
— Филипп, вспомни, — умоляюще произнесла Мариль, — он спас «Приют Весны» для тебя, для всех нас. Если бы не его помощь, все уже давным-давно превратилось бы в прах. Пожалуйста, дорогой, не надо так. Ты знаешь, что нам нужны эти деньги. Пожалуйста, успокойся.
Мартин, застыв, стоял в дверях. Звук, который он слышал сейчас, был ужаснее, чем все слышанные им прежде. Его отец плакал. Рыдания вырывались из его горла с болезненными вздохами. Он продвинулся вперед, чтобы заглянуть в библиотеку. Мама убаюкивала отца, прижав его голову к груди, а по щекам ее сбегали слезы.
— Бог свидетель, я пытался, Мариль, — рыдал Филипп. — Мы знали… мы все знали, что будет нелегко, но… но они не позволяют нам жить. Они втаптывают нас в грязь каблуками своих паршивых сапог.
Филипп остановился, поднял голову и пристально взглянул в глаза жены.
— Посмотри на меня, — хрипло прошептал он. — Я — неудачник, Мариль. Я — старик в сорок два года. Когда мы поженились, я был богат; передо мной раскрывалась многообещающая жизнь, процветающая плантация, самая лучшая в Северной Джорджии. А сейчас у меня четверо детей и измученная работой жена. Я хочу дать тебе весь мир, а вместо этого вынужден принимать милостыню.
Мартин круто повернулся и поспешно направился назад к амбару. Он прислонился к амбарной двери, его лицо тотчас покрылось смертельной бледностью, суставы сжатых в кулаки пальцев побелели.
— Я достану их. Я рассчитаюсь с ними за все, что они сделали с моим отцом — со всеми нами. Я клянусь. Я заставлю проклятых янки заплатить.
ГЛАВА 4
Март 1874 — «Хартс Лэндинг».
Тейлор сидела за туалетным столиком, щетка для волос застыла на полпути в воздухе. Она склонилась ближе к своему отражению, рассматривая крошечные морщинки вокруг глаз. Поискав предательскую седину в волосах, но не найдя никаких ее признаков, она улыбнулась. Тейлор действительно выглядела моложе своих тридцати одного года.
Синие глаза затянулись мечтательной дымкой, пока она опускала щетку на столик. Как давно у нее не было подобного чувства! Это слишком хорошо, чтобы быть правдой.
— А, ты здесь, моя красавица.
Брент небрежно оперся о дверной косяк, наслаждаясь картиной. Его взгляд вызвал вспышку румянца на щеках Тейлор и улыбку на ее губах. Брент пересек комнату и привлек жену к себе, обнимая и звонко целуя.
— Посмотрите-ка, — сказал он, отпустив ее. — Я все еще способен заставлять тебя краснеть.
— Вы себе льстите, сэр. Сегодня розы на моих щеках цветут совсем от других мыслей. — Тейлор кокетливо подмигнула и сделала реверанс.
— Скажи мне, кто он, — в притворном гневе воскликнул Брент. — Я вытащу и четвертую его.
Шутливость исчезла из голоса Тейлор.
— Серьезно, дорогой, у меня действительно есть еще один. — Она подняла глаза и, встретившись взглядом с мужем, сказала: — У меня будет ребенок.
В спальне установилась невероятная тишина. Рот Брента постоянно двигался, но ни единого звука не вырывалось наружу. Тейлор увидела потрясение на его лице.
— Брент, все нормально? Ты ведь ничего не имеешь против, не так ли?
— Против? — закричал он, обретя, наконец, голос. — Против? Ребенок! У нас ребенок? Я даже не думал… я уже сдался… Может, тебе надо сесть или… или еще что-нибудь?