Бренетта молча вышла с ребенком. Пока она не скрылась из вида, в комнате царила зловещая тишина. Чувствуя необходимость сделать первый шаг, Меган подошла и прикоснулась к руке Рори.
— Я действительно чуть не обезумела от тревоги, Рори.
Она не могла не заметить, что нежное выражение, заполнявшее его глаза, пока здесь находился ребенок, сменилось холодным, как камень, взором.
— Меган, я сказал, что с сегодняшнего дня Старр останется здесь. Нетта позаботится о ней, как это делала раньше Нежная Лань. А я перенесу сегодня же свои вещи в свободный дом. Не беспокойся, я присмотрю, чтобы тебя обеспечивали всем необходимым, а если ты хочешь вернуться домой в Джорджию, я оплачу дорогу.
Казалось, вся кровь отхлынула от ее лица.
— Рори, ты не должен так поступать со мной. Я… я совершила несколько ошибок. Ужасных ошибок. Я изменюсь. Я буду хорошей женой… и хорошей матерью. Я обещаю. Я обещаю, что сделаю это. Пожалуйста, не уходи. Пожалуйста, не ставь меня в неловкое положение.
— Не ставить тебя в неловкое положение? Моя дорогая женушка, в этом тебе не нужна моя помощь.
Утратив самообладание, Меган топнула ногой и отпарировала:
— Ты не можешь оставить меня. Ты обещал заботиться обо мне, беречь меня. Разве ты не человек слова?
— Я же сказал — о тебе позаботятся.
— Ты обещал мне поездку. Помнишь? Это было как раз после того, как ты сломал мою дверь и накинулся на меня. — Ее голос поднялся до истерических воплей, проникая в самые отдаленные комнаты.
Лицо Рори потемнело.
— Я сдержу свое обещание, Меган, но когда сочту нужным. — Он сжал ее руку и вывел из дома.
Она совершила еще ошибку, зайдя слишком далеко. Почему она так неосторожна?
— Рори, прости. Мне, правда, очень жаль. Я просто так расстроилась и не понимаю, что говорю. Ты забрал моего ребенка, а теперь я теряю и тебя. — Ей удалось выжать несколько слез. — Разве ты не знаешь, что я полюбила тебя?
Он резко остановился и пристально посмотрел на нее. Она продолжала убедительно плакать, сжимая от безнадежности плечи. Она видела, как дрожит его челюсть, выражая внутреннюю борьбу с самим собой.
Наконец совершенно хладнокровным тоном он произнес:
— Хорошо, Меган. Я не уйду из дома. Я останусь в комнате Старр, но она не вернется.
— Спасибо, дорогой, — покорно, не поднимая глаз, ответила Меган. — Я обещаю, что покажу тебе, какой хорошей женой я могу быть.
Ночью, лежа в постели, Рори размышлял, что еще мог сделать в этой ситуации. Он не доверял Меган, не верил, что она полюбила его, как сказала днем. Но он был человеком слова. Он взял ее в жены. Мог ли он поступить с ней иначе? Разве не должен он попытаться дать ей все шансы?
Неожиданно возник образ Бренетты с девочкой на руках. Женщина и ребенок, которых он любит — и ни одна из них ему не принадлежит.
ГЛАВА 32
Октябрь 1881 — «Хартс Лэндинг».
Яркие золотистые цвета осени быстро исчезали. Утренний воздух был бодрящим и свежим, но через пару часов солнце принесет приятное осеннее тепло. Бренетта для верховых прогулок предпочитала это время года.
Лошадь тоже была в великолепной форме. Бренетта чувствовала, как кобылу переполняет сдерживаемая энергия, и, выехав на ровную поверхность, дала ей волю. Бренетта низко пригнулась в седле, крепко держа руками поводья по обе стороны шеи лошади. Ветер свистел в ушах, обжигая глаза. И ей было жаль снова переводить Огонька на шаг после мили бешеной скачки.
Она похлопала блестящую рыжую шею.
— Хорошая девочка. А сейчас нам лучше перейти к делу.
Бренетта, как и все остальные работники «Хартс Лэндинг», выехала на поиски следов растлеров[13]. За пару месяцев эти негодяи превратились в настоящее бедствие. При последнем подсчете оказалось, что не хватает двухсот голов скота. Утешение, что «Хартс Лэндинг» — не единственное ранчо, которое постигла такая участь, — помогало крайне слабо. Тобиас пострадал еще больше. Половина его стада исчезла.
Размышляя о пропавшем скоте, Бренетта вспомнила Тобиаса и Ингрид. Они переехали на новое место в прошлом месяце, после того как на строительстве дома перебывала буквально вся округа. Бренетта старалась вырваться к ним в гости каждую неделю. Ингрид выглядела очень счастливой в своем новом доме, как, впрочем, и мальчики.
Сейчас мысли ее вернулись к последнему посещению. Дом был теплым и дружелюбным, с главной комнатой на первом этаже. Спальня Тобиаса и Ингрид находилась позади нее. Наверху располагались четыре комнаты, одну из которых занимали три старших сына. Остальные стояли пустыми. Давид спал в комнате родителей, как и крошка Калеб.