— Фрэнк, не пойми меня неправильно… но насколько хорошим он был тебе другом?
Бэр долго не отвечал, но, заглянув Сьюзен в глаза, понял, что она не хотела ни обидеть его, ни оскорбить Аурелио. Напротив, стремилась, чтобы перед ним открылся взгляд в будущее, что было для него очень важно. Бэр задумался над ее вопросом. Как на него ответить? Аурелио не был из числа его давнишних и самых близких друзей. Иначе все было бы намного проще. Они не учились в одном классе, не служили вместе в полиции. Ничего такого, что принято упоминать, когда говоришь о своих друзьях, — одни ощущения. За первым вопросом Сьюзен скрывались другие. Почему бы ему не бросить это дело? Свалить на кого-нибудь другого? Или вообще о нем забыть? Но что-то в смерти Аурелио его глубоко ранило. Погибший не являлся святым — он не спасал сирот. Обычный малый, он зарабатывал себе на жизнь так, как ему нравилось. Но в каком-то отношении был паломником в край силы и добра и миссионером своего искусства. А кто-то взял и отнял у него жизнь.
— Видишь ли, я считаю, что есть некая путеводная линия, которой надо следовать по жизни, — ответил Бэр.
Сьюзен кивнула, и оба некоторое время молчали.
— Мы можем немного поговорить о нас? — наконец спросила она.
— Конечно. — Бэр заметил, как страдальчески сморщилось ее лицо, словно просилось наружу только что съеденное мороженое.
— Ну тогда слушай, хотя я понимаю, что могу раздражать, как те дамы из передач Опры.
— Нисколько.
— Дела плохи, — продолжала она мрачным, бесцветным голосом.
— Не спорю, — кивнул Бэр.
— Надо принимать какое-то решение. Я не должна была в тот раз убегать из машины, но мы не можем больше игнорировать ситуацию.
Фрэнк снова согласно наклонил голову.
— Когда я только что окончила колледж и бегала на свидания с ничего незначащими для меня парнями, мать мне говорила: «Ты никогда не будешь моложе, привлекательнее и желаннее, чем теперь».
— Больше похоже на речь содержательницы борделя, а не матери.
— Не смей так отзываться о моей маме, Фрэнк! — разозлилась Сьюзен.
— Ну уж извини.
— Она пыталась сделать так, чтобы я остановила свой выбор на «достойных» ухажерах. Ноты прав, ее слова ничего для меня не значили. Я всегда искала то, что требовалось мне. А потом захотела тебя, но мне необходимо знать, что будет дальше.
— Ты знаешь, Сьюз, я зарабатываю совсем не много, — заметил Бэр.
Она досадливо мотнула головой:
— Дело не в этом. С деньгами и у меня, и у тебя все в порядке. А вместе и того лучше. Признаю, вначале я находила романтичным и волнующим, когда ты по горло уходил в свою работу. Ну а теперь ты так же относишься к расследованиям?
Бэр тяжело вздохнул.
— Нет, если речь идет о наведении справок, проверки фактов из прошлого, имущественных споров и прочей ерунды. Но если подворачивается что-то реальное… да, отношусь так же.
Сьюзен кивнула и встала.
— Тогда тебе следует спросить себя, хочешь ли ты жить один или намерен разделить жизнь с другими? По-настоящему разделить. Потому что так я больше не могу. — Она швырнула вазочку из-под мороженого в раскрытый зев урны.
Глава двадцать шестая
Горгулья — вот как обозвала его Сьюзен, когда они возвращались с озера, и была не так уж не права. Он определенно стал похож на изваяние жуткой химеры и потерял способность говорить — или, точнее, говорить о вещах хоть сколько-нибудь важных. И их разговор в «Риттерс» явно не удался — Сьюзен высказалась, он опустил глаза, уставился на носки своих ботинок, силился найти ответ, но у него не получалось. И когда они расставались, до решения проблемы было еще очень далеко. Прощаясь, каждый пообещал скорую встречу, но в словах ни того, ни другой не было ни настойчивости, ни уверенности. Оставшись один, Бэр повернул в сторону Лафайетт-стрит.
Машину он остановил под сияющей вывеской «Оружейный магазин Дона Дэвиса — Я не придумываю законы, я их исполняю». Он подошел к двери как раз в тот момент, когда продавец, мужчина лет сорока с черными с проседыо усами и такими же коротко остриженными волосами собирался ее запереть. На бедре у него красовался никелированный пистолет калибра 357.
— Мне только патронов. — Бэр показал свой липовый жетон, и на этот раз он произвел впечатление. Продавец махнул рукой, чтобы он заходил в магазин и, вращая на пальце ключи, проследовал в отдел с патронами мимо изрядно потертого плаката с еще одним изречением Дона: «Я не хочу зарабатывать деньги, я хочу продавать оружие».
— Какие вам нужны? — спросил продавец.
— Калибра сорок четыре, специальные, — ответил Бэр.