Они с Ильей были достойной парой. Им бы еще счастливыми стать, но вот счастья Илья ей так и не дал.
Ты вытащила в жизни счастливый билет, сказала как-то ей подружка. Варя как раз жаловалась на Илью. Правду сказать постеснялась, а пожаловаться хотелось. Правда была неприглядная и очень для нее обидная.
Накануне встречи с подружкой они ездили к свекрови на дачу, эти поездки Варя всегда терпеть не могла. Хоть и грех так говорить, а хорошо, что свекрови больше нет и ездить не к кому. Так вот, в тот раз на даче была и сестра Ильи Катя, и к Кате пришла соседка, с которой они с детства дружили и которая долгое время жила за границей. Катя с подругой уселись на веранде, потом к ним свекровь подсела, а потом и Илья. Варю компания, конечно, звала, но она загорала в гамаке и только качала головой – мне и здесь хорошо.
Компания все сидела и сидела, загорать Варе надоело, а слышать веселый смех так и вовсе никаких сил не было. По дороге домой Варя плакала и объясняла Илье, как бестактно и некрасиво со стороны свекрови так обходиться с гостьей. То есть с ней, с Варей. Она плакала, а у Ильи каменел подбородок, и вопреки ожиданиям каяться он в тот раз не стал. Ужас получился, а не поездка.
Подружке Варя рассказала, что свекровь настраивает Илью против нее, а у того не хватает воли поставить мать на место. Потому что тряпка.
«Ты вытянула счастливый билет, – повторила подружка. – Ты бы цеплялась к нему поменьше и нервы ему трепала пореже, а то ведь ему в один прекрасный момент не захочется домой идти». Варя тогда очень на подружку обиделась, хоть и жалела дуру.
У подружки тогда был тяжелый период. Дети болели, мать болела, саму с работы уволили, и мужниной зарплаты на всех не хватало. Подробности Варя пропускала мимо ушей, потому что человеком была ранимым и чужие проблемы ее очень расстраивали.
Варя обиделась на подружку, потому что та прямо указала на истинное ее горе – Илье в любой момент могло не захотеться идти домой, и это было Вариным постоянным страхом. Дурой-то Варя не была и понимала, что постоянные слезы в конце концов могут утомить. Только поделать с собой ничего не могла.
Вот если бы муж был другим… Или нет, если бы она, Варя, была другой, великой актрисой, например, и все бы вокруг говорили, как Илье повезло, что рядом с ним такая женщина, и сама Варя понимала бы, что она в своем величии просто снисходит до ничем не примечательного мужа, их семейная жизнь наладилась бы. Тогда она не боялась бы, что какая-то другая станет ему интереснее ее, Вари, и не злилась бы ни на Илью, ни на баб, которые около него вертятся.
К сожалению, Варя не была великой актрисой и ей не приходилось отбиваться от поклонников.
Илья вернулся с пробежки, заговорил по мобильному. Вроде бы с Лизой, бывшей свекровиной подругой. Когда муж закрылся в ванной, Варя достала его мобильный, посмотрела на номер последнего вызова – так и есть, Елизавета Ивановна, бывшая свекровина коллега, старуха-терапевт. Неопасный звонок, Варя о нем сразу же забыла.
Судя по всему, мириться Илья не собирался, и стоило подумать о том, как заставить его это сделать.
Юлю Саша застала на том же месте, где и оставила, – сжавшуюся в углу на кухне.
– Съешь бутерброд, – приготовив чай, назидательно и банально велела Саша. – Съешь хоть что-нибудь.
К счастью, осталось полбанки красной икры. Саша намазала икру на хлеб, протянула Юле, та, не замечая вкуса, медленно его сжевала.
Женщина может себе позволить быть слабой, когда у нее есть такая возможность, говорила когда-то бабушка. Получалось, что у Юли такая возможность есть. А еще получалось, что сильной должна стать Саша, кто-то же должен решать, что им теперь делать и куда идти.
До больницы добрались быстро. Илья не подвел, через проходную их пропустили, несмотря на неприемные часы, и даже подсказали, в каком корпусе находится травматологическое отделение.
Уже в отделении Саша долго выясняла, где искать больного Романенко, догадалась сунуть медсестре тысячу, и их – на минуточку, только на минуточку – пропустили в реанимацию. Боря лежал с закрытыми глазами и был совсем не похож на прежнего себя. Саша старалась не смотреть на тянувшиеся к нему трубки, а несчастная Юля, присев рядом с кроватью, тихонько гладила Борину руку, в которую была воткнута игла капельницы.
– Он поправится? – спросила Саша у молодого веселого врача, когда сестра вытолкала их из палаты.