Не сдержавшись, я вцепился ей в шею — голубые глаза с застывшим, как капля чернил, зрачком казались отражением неба, и в них было многое, но совершенно не было страха, и я отпустил ее.
— Думаешь все знаешь? Сплетни собрала и рада. Разочарую. Да жена забрасывает меня письмами до сих пор! Это я не хочу обратно. Потому что у меня разум есть, и память не усохла. А ты давай, соглашайся на полезные для общества работы. Комитет устроит. Шлюхой в каком-нибудь клубе или поломойкой. Зато в Мире, и яблочки грызть будешь каждый день!
Луиза оскорбленно встала:
— И соглашусь. Завтра же соглашусь. Давно бы уйти, да все терпела, ждала, надеялась, а вы... — она плеснула рукой в строну. — А у вас только горы, облака, и ничего и никого вокруг. А они одинаковые каждый день, и чушь, что они меняются. Я же уйду, пусть поломойкой, пусть кем, но в мир, где все по-настоящему меняется! Кто знает, может и я там место найду, может выучусь, даже в университет поступлю. Сейчас женщинам позволительно, как я слышала, и когда умру, не задержусь здесь, нет! Сделаю все, чтобы меня у Врат встречали, и необязательно толпы как вашего Пушкина или Шекспира, а хотя бы один друг, хотя бы один человек, да пришел за мной. Один, но который не смирится, что меня больше не будет рядом. А вы сидите тут, штопайте вечность, раз не поняли... - она хотела сказать еще, но лишь покачала головой и сбежала вниз.
Ветер стих, и ватные перья застыли неподвижно. Молчали деревья, молчали горы, молчал колокол. Малиновая полоса с золотыми отблесками заходящего солнца напоминала… казалась…
Я закрылся руками. Да ни черта мне не казалось! Казаться мне могло там, давно, когда в двадцать жизнь была на ладони, и я встретил Аню. Тогда тоже казалось, что у нас все будет — дети, отпуск в Анапе и полон дом гостей. Не проходило и дня, чтобы она не выкладывала фотографию с сердечками и признанием. Она повторяла, умри я, то и ей жить незачем, и где бы я не был, найдет меня, и мы будем вместе. А потом наступил день, обычный день. Я встречал Аню после смены с цветами, так спешил к ней, что через дорогу не бежал, летел — сквозь дождь, поток машин, не глядя по сторонам...
Удара не помню, боли тоже. Подумал только, что розы по проезжей части разбросало и их машины раздавят. А еще, что облака плывут слишком быстро, и откуда-то выросли горы...
Я едва успел свыкнуться с новым местом обитания, когда случился слом. Не знаю, кто отличился — физики, инженеры, эзотерики, оккультисты, алхимики, — все искали новые пространства, так как еще в прошлом веке пугали проблемами нехватки ископаемых, чистой воды и элементарно земли, пригодной для жизни. Изрытый, обезвоженный, изуродованный и загаженный дом с вывеской Земля трещал по швам. Факт - сознательно ли, случайно, но Стена была сломана, а за ней — о, чудо! — территория, размером с два Юпитера. Стал бы кто продолжать ютиться в прежней "квартирке"? Вряд ли.
Вот и живые не стали.
Нас некому было защитить. Ад, Рай, грешники, праведники — никакого деления никогда не было. Мы всегда находились в одной плоскости, отгороженные барьером, как межкомнатной стенкой. Отсюда привидения и сны, а по нашу сторону - голоса живых и те же мучительные сны. Найденная "комната мертвых" оказалась пригодной для живых — здесь были воздух и вода, леса и животные, золото и нефть. Отличие в том, что все это было первозданным, нетронутым, и нам, не имевшим потребностей в еде, не ощущавшим ни холода, ни дождя, не боявшимся стать чьей-то добычей, нам весь мир служил прекрасной картинкой, в котором мы существовали. Живые оказались более требовательны.
Мне представлялось, что если когда-нибудь найдут путь к мертвым, то будет столько радости, счастья и слез, но сцены ликования и объятия миллионов хороши для фильмов. Там, на мерцающем экране все по-иному. Вспомнить хотя бы, сколько раз мертвые вторгались в мир живых и пытались захватить землю. На деле оказалось наоборот.
Черные люди с оружием, и придавленные ботинками к земле цветы. Получить прикладом в голову неприятно, пусть и не больно. Нет, мы не стали помехой для освоения. Вскоре даже нашли способ возвращать мертвых к жизни, вот только нужны оказались далеко не все. Ученых, поэтов, политиков, полководцев всех времен и народов забрали сразу же. У вновь прибывших отныне тоже не возникало проблем — попал по эту сторону, пообщался с денек, пока контакт тело-душа восстановят, а там уж колокол, и у ворот толпа встречающих с шариками, как у роддома. Получите, распишитесь.
А нужна ли кому прабабушка прабабушки? Что говорить о более дальнем родстве. Кто оплатит создание тела, возьмет "возвращенца" под личную ответственность, будет исправно платить драконовский налог? Такая прихоть по карману лишь состоятельным живым. Питоны и львы никого не удивляли, а вот похвастаться перед обществом баронессой, графом или настоящей королевой, стало престижным, новой планкой роскоши. Стоит ли говорить, что забирать спившегося мельника, полуграмотного крестьянина с черными руками или грабителя времен крестовых походов никто не спешил.