Гюнтер оглянулся по сторонам и заметил в конце коридора Клауса Рольфа.
— Клаус, помогите мне.
Они перетащили Хирта в кабинет и положили на кожаный диван.
— Что с ним? Он ранен? Осколок?
— Нет… Кусок штукатурки. Он жив, просто без сознания.
Гюнтер нащупал пульс штурмбаннфюрера. Утвердительно кивнул: жив. Снова попытался привести Хирта в чувство.
Тем временем Рольф внимательно изучал кабинет. Разбросанные по полу бумаги, выбитые стёкла, сложенные в коробки документы — вселенский погром, который ничем не отличался от такого же точно бардака в его личном кабинете. Больше всего Клауса заинтересовала открытая дверца сейфа и дорожная сумка. Он подошёл к столу, заглянул в сейф, открыл саквояж. Аккуратно достал тетрадь, перелистал и положил обратно.
— Нам нужно убираться отсюда, Гюнтер. И чем скорее мы это сделаем, тем лучше будет для нас.
Уде, который всё это время пытался привести в чувство Хирта, поднялся и удивленно посмотрел на Клауса.
— Мы же не оставим его в таком состоянии, правда?
Клаус равнодушно пожал плечами и взял саквояж. На всякий случай ещё раз осмотрел сейф и повернулся к Гюнтеру. Тот всё ещё стоял рядом с раненым, но теперь сжимал в руке пистолет.
— Я смотрю, вы у себя в подвале совсем рехнулись. Хотите спасти яркого представителя высшей нации?
— Он прежде всего мой коллега…
— Да бросьте!
— Я вам не позволю уйти, Клаус.
— Ты забыл, Гюнтер, кто тебя порекомендовал. Из какой дыры я тебя вытащил. И теперь ты готов убить своего университетского товарища? Да ради чего?! Думаешь, французы одобрят ваши опыты в лаборатории? Пускай Хирт сам отвечает за свою деятельность, а с меня хватит! Возможно, твоя жизнь тебе лично не дорога, но меня ты не сможешь заставить.
Рольф незаметно перешёл на “ты”, упомянул университет, но все эти уловки, взывающие к давним дружеским отношениям, не сработали, Гюнтер покачал головой и снял оружие с предохранителя.
— Не делайте из меня идиота, Клаус. Я прекрасно знаю, над чем работал доктор последние несколько лет. Поставьте саквояж и отойдите от стола. Если хотите уйти, уходите. Пусть это останется на вашей совести. Я не буду вас задерживать, идите же, ну.
Дружеский тон не принёс желаемого результата, и Рольф снова сменил тактику. Заговорил развязно и без нажима.
— Хорошо, хорошо, Гюнтер… — он развёл руки в стороны, не выпуская саквояж. — Я предлагаю вам сделку.
Рольф медленно обошёл стол, приближаясь к Уде, который не двинулся с места.
— Это конец, коллега… Смерть Зигфрида! Гибель богов! Думаю, вы и сами это прекрасно понимаете. До конца года великой Германии не станет, а мы можем уйти вместе, прямо сейчас. То, что удалось Хирту… — Рольф запнулся и кивнул на саквояж, — это поможет нам сделать блистательную карьеру. Я уж не говорю о том, какие это огромные деньги…
Гюнтер оставался непроницаем, не реагировал ни на хитрость, ни на уговоры. Клаус сделал ещё один шаг вперёд и наотмашь ударил саквояжем по его руке. Уде успел выстрелить, но пуля ушла по диагонали вниз, задев только ногу Рольфа. Клаус отбросил саквояж и всем телом навалился на хирурга. Они рухнули на пол. Рана кровоточила, и Рольф быстро терял силы.
Во время удара пистолет выпал из руки Гюнтера и скользнул по паркету к стене. Рольф пытался до него дотянуться, чувствуя, как всё больше слабеет. Гюнтер ухватил соперника за волосы, стал бить головой об пол, пока тело Рольфа не перестало содрогаться в конвульсиях.
Очередной снаряд пробил стену в соседнем кабинете, начался пожар. Дальше оставаться в здании института становилось просто опасно. Гюнтер подобрал саквояж, поднял с пола пистолет. Перед уходом бросил быстрый взгляд на кабинет. Ни Хирт, ни лежащий в луже крови Клаус не подавали признаков жизни.
Стрельба была слышна практически отовсюду. В первую секунду Гюнтер не мог сообразить, в какую сторону бежать. Ориентироваться на солдат вермахта было невозможно — казалось, они двигались во всех направлениях. В городе царил невообразимый хаос. В двух кварталах от института, словно сказочные драконы, вгрызались в асфальт, лязгали металлом, ревели и плевались огнём танки французской дивизии.
Гюнтер двинулся в противоположном направлении. Побежал вдоль стены института и завернул за угол. Остановился, чтобы отдышаться. Слева от него взвыл воздух, вой пронёсся в конец улицы и там затих на секунду, после чего пространство разорвало оглушительным взрывом. На мостовую обрушился град из камней, стёкол и черепицы.
Пятеро автоматчиков в зимних куртках серого полевого цвета с проволочной сеткой на шлемах по диагонали перебегали перекрёсток. Уде два года не был на фронте, и сначала принял их за французских или американских пехотинцев. Он вытащил пистолет, но солдаты даже не посмотрели в его сторону. В ту же секунду снова послышался характерный вой, и прямо по центру улицы, которую пересекали солдаты, разорвался снаряд. Когда пыль и дым рассеялись, Гюнтер смог разглядеть, насколько точным был выстрел.
Из всей группы признаки жизни подавал только один пехотинец, ещё один лежал без движения, остальных просто разорвало на части. Первая мысль: помочь раненому — возникла интуитивно. Он пригнулся и двинулся через улицу, но тут же вернулся, вспомнив о саквояже. Заметил, что к раненому бежит офицер в тёмно-зелёной форме и кепи, на котором красовалась эмблема горнострелковой части.
— Дьявол!
Гюнтеру ничего не оставалось, как помочь офицеру оттащить раненого в безопасное место. Как только они оказались на непростреливаемой стороне улицы и смогли отдышаться, Уде присмотрелся и узнал офицера.
— Фред! Помните меня?
Офицер несколько секунд изучал его лицо, но так и не мог вспомнить.
— Мы встречались в сорок втором в Инсбруке. В пивной… Я Гюнтер. Ну, вспомнили?
— Не припоминаю, простите. Судя по форме СС, вы ведь не полевой медик? Ладно, давайте позже…
Совсем рядом полыхнул столб огня, взрывом тряхнуло мостовую, сверху присыпало землёй и кусками асфальта. Время приостановилось и побежало снова.
— Вот чёрт! Я отвык от передовой, Фред. Совершенно теряюсь в этом аду.
Лист поднялся и помог встать раненому. В отличие от медика он оставался спокоен, и казалось, отлично знал, что нужно делать.
— Дьявол, я ума не приложу, куда бежать! — причитал Гюнтер.
Он не мог сориентироваться, паниковал. Ко всему прочему стал хуже слышать, как будто в уши ему плотно забили вату.
— У вас кровь?
— Что?
— Кровь. Возможно, вас ударило камнем или куском черепицы.
Манфред указал на тонкую красную полоску, петлявшую по виску Гюнтера. Уде провел ладонью по лицу, посмотрел на окровавленные пальцы.
— Ладно, не время сейчас. Вы идти можете? — спросил Фред.
— Могу.
— Помогите мне. Нам нужно двигаться на юго-восток, вот по этой улице. Тут более-менее безопасно…
Они подхватили раненого и двинулись вниз по улице. Несколько раз поворачивали в переулки, чтобы укрыться от яростного огня противника. Союзники наседали, и немцы защищались из последних сил, готовые в любую минуту всё бросить и бежать из города.
К часу дня Фред и Гюнтер добрались до сооружённого на скорую руку полевого госпиталя — торчащие вертикально мачты, маскировочная сетка сверху и ряд столов, сколоченных из необработанной доски. Как и в районе боевых действий, тут царил хаос. Половины персонала уже не было — видимо, они бежали ещё утром. Тяжело раненным пытались оказывать хоть какую-то помощь, а остальных просто грузили на санитарные “Молнии”.
Фред решил воспользоваться медицинским транспортом. Оставаться в городе было чистым безумием. Скорее для собственного оправдания, чем для Гюнтера, он сказал:
— Город всё равно сегодня сдадут… Если, конечно, будет кому объявлять капитуляцию. Командование ещё утром бросило всё на самотёк. Я думаю, нам нужно последовать примеру остальных.